Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста

— Нет, госпожа, — с удрученным видом отвечал старик.

— Они все в один голос решительно отказались от твоего угощения; не хотят даже сойти с коней и сложить оружия.

— Ага!.. Ну, а ты, капитан, — продолжала Гараджия, обратившись к начальнику своих янычар, — все-таки настаиваешь на том, что не можешь поручиться за верность своих людей?

— Да, госпожа. Дело идет о Дамасском Льве, а он так любим всем войском, что ни один из солдат не решится выступить не только против него самого, но и против его людей…

— Хорошо, я обойдусь и без вашей помощи, — решительно заявила Гараджия. — Ступай, старик, — снова обратилась она к евнуху, — и собери всех моих невольников и других слуг на одну из верхних галерей… Оттуда им будет удобнее действовать… А ты, капитан, немедленно отбери все оружие у своих людей, раз нельзя быть уверенными в их верности.

Когда евнух и капитан удалились, молодая женщина сняла со стены боевую саблю из знаменитой дамасской стали, позвала двух негров, постоянно дежуривших у дверей, и, приказав им зажечь фитили у своих пищалей, вместе с ними спустилась во двор.

Отрад Мулей-Эль-Каделя находился на прежнем месте и в полной боевой готовности. Янычары, охранявшие подъемный мост, горячо упрашивали своего капитана оставить им их оружие. На верхней галерее столпилось человек тридцать негров, арабов, турок и других людей, также вооруженных длинными аркебузами. Это все были невольники или свободные слуги комендантессы крепости.

Вполне полагаясь на свой отряд, набранный из дамассцев, беззаветно преданных Мулей-Эль-Каделю, сыну правителя их города и области, Бен-Таэль спокойно смотрел на Гараджию, подходившую к нему, держа руку на эфесе сабли.

— Это ты командуешь отрядом вместо твоего господина? — свысока спросила она араба, гордо подбоченившись перед ним.

— Да, я, госпожа.

— Кажется, я уже видела тебя где-то… Ты невольник Мулей-Эль-Каделя?

— Да, госпожа.

— Сойди с лошади и положи свое оружие!

— Не могу этого сделать без приказания моего господина Мулей-Эль-Каделя, — твердо возразил Бен-Таэль.

— А, негодяй, ты еще смеешь рассуждать!.. Разве ты не знаешь, кто я?.. Не знаешь, что я — начальница этой крепости?.. Чтобы весь твой отряд вместе с тобой сию же минуту был разоружен, иначе никто из вас не выйдет живым из этой крепости!

Но ни один солдат не пошевелился и не потушил фитиля своей пищали; что же касается самого Бен-Таэля, то он ответил тем, что направил дула своих пистолетов прямо в грудь Гараджии, невольно отступившей при этом на несколько шагов назад, и с невозмутимым хладнокровием сказал:

— Мы разоружимся только тогда, когда наш господин прикажет нам это лично… Где он? Что вы с ним сделали? Мы желаем видеть его немедленно.

Весь отряд заволновался и грозно загудел:

— Где наш господин?.. Пусть он выйдет к нам, чтобы мы могли видеть, что он еще жив и невредим!

— Эй, янычары, ко мне! — крикнула Гараджия, обращаясь к страже. — Обезоружьте этих людей и отправьте их в подземелье на свидание с Мулей-Эль-Каделем.

К величайшему изумлению Гараджии, янычары тоже не двинулись с места.

— А! Так вы бунтовать! — яростно кричала она, топая ногами. — Всех вас на кол… Эй! — обернулась она к своим людям, стоявшим на верхней галерее, — стреляйте в этих изменников!

Но прежде, чем они успели взять на прицел ружья, отряд Мулей-Эль-Каделя, по знаку Бен-Таэля, дал по ним залп; сам невольник Мулей-Эль-Каделя тоже разрядил оба свои пистолета, направив их в арабов.

Произошел страшный переполох. Невольники и прочие слуги Гараджии в паническом ужасе бросились бежать от своих раненых товарищей. Бен-Таэль спрыгнул на землю, в один скачок очутился возле Гараджии, схватив ее одной рукой за горло, а другой приставил ей к груди острие ятагана, и твердо сказал:

— Госпожа, мы не сделаем тебе ничего дурного, если ты сейчас же прикажешь привести к нам нашего господина. Если же ты откажешь нам в этом, то, клянусь Кораном, будешь убита.

Молодая турчанка так была поражена этим неожиданным оборотом дела, что несколько мгновений не могла ни пошевельнуться, ни ответить ни слова.

— Слышишь, госпожа? — продолжал Бен-Таэль, пронизывая ее негодующим взглядом. — или немедленно прикажи привести сюда Мулей-Эль-Каделя, или готовься к смерти!

Гараджия вдруг рванулась было из руки араба, но эта рука держала ее, как в тисках.

— Ко мне, янычары! — позвала молодая женщина полусдавленным от ярости голосом.

Но и на этот раз султанские солдаты не откликнулись на вопль внучки великого адмирала.