Зиновий Давыдов - Беруны.

События этого времени изображены в книгах многих замечательных писателей России, включая самого Пушкина. И тем не менее Зиновий Давыдов создал произведение своеобразное, никого и ничего не повторяющее. Главный герой романа – Иван Хворостинин – реально существовавшее лицо, о котором в материалах истории остался очень слабый след, в романе Зиновия Давыдова стал ярким и интересным человеком, которого страсть к знаниям, к новому, интересному бросает в самую гущу исторической авантюры, жертвой которой он в конце концов и становится. Совершенно оригинальным персонажем в нашей исторической литературе явился друг и наставник Хворостинина – придуманный писателем пан Феликс Заблоцкий. Писатель ярко рисует образованного вольнодумца, атеиста, ярого врага воинствующего католицизма. И при всём этом пан Феликс Заблоцкий, забулдыга, драчун, склонный к авантюрам, – живой, обворожительный как в своих глубоких мыслях, так и в легкомысленных слабостях... Увлекательный, даже приключенческий сюжет романа «Из Гощи гость» не помешал писателю воссоздать исторически правдивую картину того сложного, запутанного и трудного времени, которое история назвала Смутным...

К истории этого времени Зиновий Давыдов вернулся через много лет в повести «Разоренный год». На этот раз героями его книги стали великие патриоты Русской земли Минин и Пожарский, которые возглавили народное ополчение. Через всю бурную панораму разорения русского государства и народной войны с оккупантами проходят образы двух бойких и смышленых русских мальчишек, которые стали очевидцами и участниками важных событий. Судьбы детей и подростков, которые волей обстоятельств оказывались втянутыми в круговорот больших исторических событий, интересовали писателя. Об этом рассказывается и в повести «Разоренный год», об этом написана была вышедшая в 1955 году повесть «Корабельная слободка», увлекательно и горячо показавшая знаменитую оборону Севастополя во время Крымской войны и участие в этой обороне подростков из Корабельной слободки.

3. С. Давыдов скончался в 1957 году. Уже после смерти писателя, в 1963 году, вышла еще одна его книга «Звезды на башнях». Это небольшие рассказы, объединенные одной темой – историей Московского Кремля.

Читая книги Зиновия Самойловича Давыдова, мы приходим к мысли, что любой факт истории может стать сюжетом, что в истории нет ничего неинтересного. Писатель и нас заставляет любить прошлое, любоваться древними городами, мастерством московских каменщиков, искусных ткачей, оружейников, литейщиков, любить всё то большое и малое, что нам оставила история, все её следы, ставшие для нас, потомков, драгоценным свидетельством самобытного таланта нашего народа.

В своем отзыве о романе «Беруны» А.М. Горький отмечал, что автор обладает «развитым вкусом к истории». Этот вкус к истории, любовь к родному языку, яркие картины, воссоздающие дорогое прошлое, постоянно привлекают к себе взрослых и юных читателей. Вот почему книгам 3.С. Давыдова суждена долгая и славная жизнь.

Л. Разгон

Еремей Петрович вытер рукавом рубахи пот, отставил чайный стакан и взглянул на свои толстые, похожие на луковицу часы. Было уже девять, а мужики всё ещё не управились с погрузкой, и за окном слабый ветер играл выцветшим флажком на мачте.

– Распустился народ, ползем, что нерпа [1] Нерпа – тюлень. , прости господи! Походили бы, как я ходил при царе Петре.

– Ну и что же, отец, выходил? – съязвила, гремя посудой, Василиса Семеновна. – Три корабля погрузили, четыре года ходили – четырех китов выходили.

– Ну уж, ты уж! – сказал в сердцах Еремей Петрович и сердито стал искать шапку.

День выдался – немного их, таких деньков, выпадает на Мезени: сине было небо, и синяя, свежая переливалась на солнце вода. Еремей Петрович шёл и щурился, Еремей Петрович Окладников, чей парусник колыхался напротив его, Еремея Петровича, дома. Да, полтора десятка, почитай, не больше, прошло с тех пор, как ходил он от казны на китовый промысел и сам запускал гарпун, а сейчас, гляди-ко, какую на прислоне – на бережку высоком – домину вывел и какие суда у него ходят, и сам он себе хозяин.

Читать дальше