Богдан Сушинский: Граница безмолвия

Выслушав доводы фон Штингена, он лишь лениво покачал головой:

— Вот когда вы, барон, предложите фюреру создать ледокольную флотилию субмарин, тогда и поговорим.

— Как вы сказали, «ледокольную»? — рассеянно поинтересовался вице-адмирал, пытаясь отвлечься от ожидания встречи с фюрером и в то же время понять, насколько серьезно то, о чем только что заговорил Старый Пират.

— Ледокольную, ледокольную. Вы ведь стараетесь навязать русским такую же «битву за Ледовитый океан», как я американцам — «битву за Атлантику». Или, может, я что-то не так воспринял? — загадочно ухмыльнулся адмирал, очевидно, подумав, насколько идиотским выдалось бы фюреру пожелание фон Штингена создать некую ледокольную «волчью стаю» [8] Любые объединения субмарин в германском подводном флоте назывались «волчьими стаями». .

— А что, это мысль… — пробубнил Штинген, лишь бы завершить этот разговор.

— Только боюсь, что война с русскими к тому времени завершится.

— В том-то и дело, господин адмирал, что подводная ледокольная флотилия так и не появится. Поэтому нам с вами, — особо подчеркнул барон это «нам с вами», — придется обходиться теми субмаринами, которые оказались в нашем распоряжении. Кстати, некоторые из них уже давно и успешно действуют в полярных широтах, даже в районе Шпицбергена и Земли Франца-Иосифа.

— Хотите знать мое личное отношение к вашим Стратегическим северным силам?

— Мы с фюрером, — саркастически ухмыльнулся барон, — готовы выслушать его очень внимательно.

— Если мы возьмем Москву, Ленинград и Мурманск, — а произойдет это очень скоро, то северные территории России падут сами собой. При том безлюдье, которое там царит, нам предстоит лишь несколькими массированными десантами с моря и с воздуха захватить Архангельск, Диксон, Тикси, еще пару каких-то там поселков… И все, никаких «Ватерлоо» в районе Чукотки устраивать нам не придется, поскольку к тому времени Советское Заполярье, в котором нет ни укрепленных районов, ни крупных военных баз, ни достаточного количества войск, полностью окажется в наших руках. На его территориях мы и создадим свои базы, привлекая в качестве рабской силы тубильное население Севера. Так что к чему вся эта заполярная суета?

— И что, то же самое вы хотите сказать фюреру? — язвительно спросил вице-адмирал. — Вы способны решиться на это? Особенно в присутствии Кейтеля?

Вот тут-то бравый адмирал Готт и замялся. В его окружении прекрасно знали, что храбрость Старого Пирата заканчивается там, где начинается ковровая дорожка фюрера.

— Если я верно понял, командовать этими мифическими «северными силами» поручено вам, фон Штинген, а не мне. С меня достаточно Ла-Манша и Средиземноморья, не говоря уже об Атлантике.

Возражать ему фон Штинген не стал только потому, что понял всю бессмысленность своих попыток. Вожака пригласил фюрер? Так вот, пусть он его и убеждает. Теперь уже командующему Стратегическими северными силами даже хотелось, чтобы фюрер вообще отстранил Готта от операции «Полярный бастион», что окончательно развязало бы руки ему, фон Штингену.

… А затем уже была сама встреча с фюрером, в начале которой барон легкомысленно заверил, что ему хорошо известны директивы, касающиеся «Полярного бастиона». О чем вскоре пожалел. Как известно и то, что директивы эти связаны с планом «Барбаросса». Но для их осуществления нужны… Вместо устного перечисления своих требований фон Штинген положил на стол перед фюрером донесение, в котором изложил свое видение ситуации, складывавшейся в районе Кольского полуострова и русского Заполярья, а также потребности командования Стратегических северных сил в специалистах, подразделениях охраны, технике и вооружении.

Гитлер молча прочел эту бумагу и с минуту отрешенно смотрел в окно. Штинген и Готт не сводили с него глаз и, затаив дыхание, ждали реакции. Молчание фюрера казалось бесконечным. Наконец, прихлопнув донесение своими костлявыми растопыренными пальцами, он произнес:

— Не следует думать, что базы на северных рубежах Евразии нужны нам, только исходя из нынешних, сугубо военных, интересов вермахта, люфтваффе или кригсмарине в России. Каждый, кто так думает, — заблуждается. Каждый, кто так считает, — резко взвинтил голос фюрер, — жесточайше ошибается, вице-адмирал фон Штинген. С такой оценкой наших усилий в Ледовитом океане должны подходить только враги…

Услышав пассаж фюрера о врагах, фон Штинген от неожиданности вздрогнул еще сильнее, чем адмирал Готт. А «посмертные маски» с лиц обоих адмиралов сошли лишь после того, как фюрер умилительно спокойным голосом продолжил: