Дороти Даннет - Игра кавалеров (Иллюстрации П. Парамонова)

Купидоны заполнили освободившийся двор и станцевали мореску 20) с факелами. Дамы под вуалями пропели хвалебные песнопения, а рыцари в масках прочитали стихи. Сегодня не было ни гигантских пирогов, ни львов, ни оживших статуй… фантазии явятся в другой раз. Вместо этого пажи разносили гирлянды цветов, вино, плетеные корзины с кошачьими масками.

Маски были прелестны. Уна О'Дуайер, с черными волосами, убранными под сетку и перевитыми драгоценными камнями, выбрала маску дымчатой персидской кошечки. Ее изумрудные глаза горели огнем. На тонких улыбающихся губах и подбородке выступили серебристые капельки испарины. Черный Том Батлер, десятый граф Ормонд, один из тех милых ирландских мальчиков, что принимали О'Лайам-Роу в Лондоне, ныне член английского посольства, дарил Уну своим вниманием. Ормонд, воспитывавшийся с Эдуардом Английским, не знал никакой другой нации, кроме англичан, да и не желал знать.

Уна, наблюдая сквозь прорези в маске за тем, как он жадно разглядывает ее тело, продолжала то хитрое, коварное предприятие, за которое взялась. Тетушка Тереза утверждала, что юноша влюбчив. А Кормак, глаза которого радостно заблестели в предвкушении новых возможностей, спросил:

— Но сумеешь ли ты его удержать? Это нелегко, моя холодная, черноволосая, морская красавица. Моя холодная, черноволосая, нестареющая возлюбленная, тебе понадобится все твое очарование, чтобы привязать к себе этого мягкотелого, расфуфыренного птенца, которому неуютно в английском гнезде. Но… — Лениво подняв палец, он провел по ее тонко обрисованному подбородку и под глазами с тяжелыми от недосыпания веками. — Но из любви ко мне ты сделаешь это. Будет нелегко, но ты исполнишь все, сердце мое.

Итак, скрыв под маской свою неохоту, она приняла приглашение на танец десятого графа Ормонда, зная, что где-то под этим тентом в теплой, душистой ночи находится человек, приехавший во Францию исключительно для того, чтобы бросить ей вызов. Она на мгновение забыла, что он, возможно, движется среди танцующих, в украшенной блестками темноте садов, под мягким светом огней, горящих в замке и на галерее. Уна не увидела его даже тогда, когда они с партнером встали в ряд и медвяный голос не донесся до ее слуха. Он то удалялся, увлекаемый танцем, то возвращался, но постоянно слышался сквозь музыку и разговоры.

Наконец, невзирая на свое воспитание, Уна повернулась и увидела его.

Он даже не надел маски, тот узник, которого она в последний раз видела одурманенным и забинтованным в Блуа. И, как он предвидел по дороге в Анжер, из всех знакомых глаз, смотревших на него, только этот взгляд не изменился. Когда она оглянулась, музыка смолкла, танец закончился, и ее партнер, повернувшись, оказался лицом к лицу с Фрэнсисом Кроуфордом, продолжавшим говорить, как ни в чем не бывало, и в синих его глазах светилось коварное торжество.

— C'est Belaud, mon petit chat gris. C'est Belaud, la mort aux rats… Petit museau, petites dents [30] Это Бело, моя маленькая серая кошечка. Это Бело — смерть крысам… Маленькая мордочка, маленькие зубки (фр.). .

Батлер, не знавший французского, спросил по-английски высоким холодным голосом, слегка шепелявя:

— Прошу прощения. Вы герольд, сэр?

— Ее светлости высокочтимой принцессы и вдовствующей королевы шотландской. Милорд, мое имя Кроуфорд, и я прошу вашего позволения препроводить эту леди к моей королеве.

Последовало короткое молчание, затем высокий голос с раздражением произнес:

— Вдовствующая королева изъявила желание встретиться с госпожой О'Дуайер?

— С вашего позволения… и ее.

— Прямо сейчас?

— Как можно скорее.

Ирландец, большую часть жизни состоявший пажом в Лондоне, недовольно сказал:

— Сейчас не слишком подходящий момент, но, естественно…

— Естественно, — спокойно подхватил Лаймонд и предложил даме руку.

Она приняла ее не потому, что хоть на мгновение поверила, будто вдовствующая королева и впрямь ждет ее, а по той простой причине, что не могла поступить иначе. Они ушли, прелестная женщина и светловолосый мужчина рядом с ней; граф Ормонд в растерянности остался стоять посреди площадки, а взбешенная госпожа Бойл поспешила вслед за ними с высокой аркады, где с бесстрастным лицом сидела Маргарет Леннокс, наблюдая за происходящим. Затем заиграла музыка, танцоры взялись за руки, и пятьдесят пар, медленно сплетаясь в паване, преградили путь тетушке Терезе.

К тому времени, когда она с превеликим трудом пробралась через заполненный толпой сад, Лаймонд и ее племянница уже скрылись.