Роберт Маккаммон: Всадник авангарда

На этот раз он увидел в ее глазах смерть. И сам умер вместе с нею — почти.

— Отлично, — сказала Берри. И снова, как скрежет смыкающихся льдин: — Отлично. Удачного тебе дня. — Голос прозвучал хрипло, она торопливо прокашлялась. Потом повернулась и быстро пошла прочь. Через шесть шагов она обернулась. На глазах у нее были слезы, и она сказала еле слышным голосом:

— Между нами все кончено.

И хорошо, что она ушла сразу, потому что Мэтью заставил себя идти в другую сторону, не к Гарден-стрит, и шатался при этом как пьяный, хотя пил одну только воду, и все перед глазами расплывалось и было совершенно неправильно, и сердце ныло, и глаза будто кровоточили. Еще несколько шагов — и оторвался каблук у правого ботинка, отчего Мэтью захромал, еще больше напоминая пьяного. И как пьяный внезапно очнувшись, заметил, что сидит под деревом на кладбище близ церкви Троицы, среди тех, кто уже познал свою окончательную судьбу и оставил позади и свою любовь, и свои утраты. Там он провел какое-то время, мечтая, чтобы какой-нибудь призрак нашептал ему о силе и твердости, о воле держаться, и прочую ерунду в этом роде, но ни один дух не снизошел к его мольбам, так что юноша вытер глаза, поднялся и пошел своей дорогой. Шел и думал, что где-то в Небесах или в Аду один дух сейчас аплодирует ему, и имя этому духу — Натан.

Перед тем, как покинуть это селение мертвых, Мэтью почувствовал неудержимое желание позвать Берри, будто она могла его услышать. Позвать, попросить прощения, сказать, что солгал, что все неправда, но что он боится за нее и опасается, что профессор Фелл обрушит на нее свой гнев.

Да, в основе всего этого лежал страх.

Но он не позвал девушку, потому что это было бы напрасно, да и вообще жребий брошен.

Между нами все кончено.

Четыре слова, которые он унесет с собой в постель в этой самой обители безмолвствующих.

— Да, — сказал Мэтью, глядя на дверь таверны Салли Алмонд в девятнадцать двадцать девять по настенным часам. — Непременно еще одну бутылку.

— Смотрю, ты последнее время много пьешь. — Грейтхауз налил в стакан Мэтью остатки вина из бутылки и показал официантке «пустого солдата». — С чего бы это?

— Жажда, — ответил Мэтью.

С тихим металлическим звуком щелкнули часы, и сдвинулась минутная стрелка. В тот же момент открылась дверь и вошла Кэтрин Герральд.

Сейчас, как тогда в октябре, она была аккуратна, подтянута и привлекала всеобщее внимание. Ей было около пятидесяти, черты лица резкие, глаза пронзительные, синие. Прямая спина, элегантная манера держаться и ни малейших признаков старости или болезни. Из-под надетой набекрень темно-красной модной шляпки для верховой езды выглядывали темновато-седые волосы, полностью побелевшие на висках и на резко выраженном «вдовьем пике». Одета дама была в коричневое платье, украшенное вышивкой, с кожаными пуговицами, схваченное широким кожаным поясом. Вокруг шеи шарф того же цвета, что керамика у Стокли — цвета индейской крови. На руках — коричневые кожаные перчатки.

Она прошла по таверне прямо к столу, из-за которого поднялись ей навстречу Мэтью и Хадсон. Она являлась их работодателем, а ее покойный муж — основателем агентства «Герральд». Он был убит Тиранусом Слотером по приказу профессора Фелла. В октябре она сказала Мэтью, что уезжает в Англию и вернется в мае. Вот она и вернулась, и когда вчера прибыла, послала Мэтью письмо из «Док-Хаус-Инн», сообщив о своем присутствии.

Мэтью написал в ответ: «Есть человек, которого я хочу вам представить. Ее зовут Минкс Каттер, и она когда-то была партнером профессора Фелла».

— Здравствуйте, мисс Каттер, — сказала миссис Герральд, протягивая руку. Минкс ее пожала. — Я вами заинтересована и хочу услышать вашу историю. А также твой рассказ, Мэтью. В твоем письме, скажем прямо, маловато подробностей. Сейчас я выпью вина, решу, что буду есть, а потом выслушаю все, что вы скажете.

Она села напротив Мэтью, чтобы лучше видеть выражение его лица.

Мэтью кивнул. Он подумал, что через пару часов, когда он поведает свою историю, а Минкс — свою, миссис Герральд устремит взгляд на принцессу ножей и скажет: «Мне сдается, что вы на своем жизненном пути сделали несколько неверных шагов, мисс Каттер. Но вот — вы здесь, на дороге более прямой. С вашей стороны это очень храбро: знать, что я еду, знать историю моих взаимоотношений с профессором, и при этом сесть со мной за один стол. У меня возникло такое ощущение, что дефицита храбрости вы не испытывали никогда. Скажите, мисс Каттер: интересует ли вас процесс расследования? Потому что если да — и если вы заинтересованы в продолжении вашего теперешнего пути и, возможно, исправлении прошлого зла, тогда… тогда нам с вами есть о чем поговорить».