Евгений Таганов: Морской князь

– Ну перетащили и перетащили, – брезгливо скривил рот Рыбья Кровь, не желая даже вникать в это.

Кроме заветного ларца, гриди перетащили к себе также запас княжеских хмельных медов и ромейских вин. И поздним вечером вся братина изрядно приложилась к ним.

Утром всех разбудил поднятый дозорными переполох. Ночью из стана сбежал десятский Лучан со своей женой ромейкой Евлалией, обучавшей в пути княжичей ромейскому языку и обычаям. С собой беглецы кроме двух верховых коней захватили также две вьючных лошади, нагрузив их мешками с провиантом. Когда стали смотреть, что пропало еще, выяснилось, что похищено и содержимое ларца с княжеской казной. Собравшиеся возле повозки с ларцом гриди галдели и шумели, как потревоженный курятник. Но в княжеский шатер никто не спешил.

– А не приходят, потому что сами виноваты, – сказал Корней, заходя в шатер. – Дозорные разбудили ночью свою смену и пошли спать, а смена просто не пошла сторожить. Вот тебе и братина! Кого казнить будем?

Дарник едва удержался, чтобы не расхохотаться. В шатер ворвался взволнованный Грива:

– Я послал четверых в погоню!

– Очень хорошо. – Князь все еще не спешил выходить наружу.

– Виноватые дозорные ждут твоего приговора.

– Пускай ждут, – равнодушно отвечал Дарник.

Вместе с воеводой, Корнеем и княжичами он вышел из шатра. Столпившиеся неподалеку гриди замолчали и выжидательно смотрели на князя. Рыбья Кровь выпил из ковша воды и подал знак княжичам садиться на подведенных Свирем лошадей. Гриди проводили князя изумленными взглядами.

Не успели они втроем далеко отъехать, как их нагнали Корней и Грива. Корней прямо заходился от смеха:

– В жизни не видел таких глупых рож. Умеешь ты, князь, озадачить людей!

Грива помалкивал, стараясь сам вникнуть в скрытый смысл княжеских поступков. Дарник, как будто ничего не случилось, повел их к морю, а затем вдоль восточной стороны побережья. Версты через две он нашел то, что искал: степную речушку, заключенную в обрывистые каменистые берега. Проехав немного вверх по течению, они увидели на одной из сторон оврага селище тавров, состоящее из пробитых в мягком известняке пещер. Над одним из входных отверстий в скале висела на шесте черная тряпка – селище тоже было покинуто.

– Ты что, думаешь строиться рядом? – с испугом произнес Корней.

– На расстоянии версты любая зараза теряет свою силу, – заявил Дарник, вовсе не уверенный в своем утверждении.

Продвинувшись вверх по течению версты на полторы, они и в самом деле углядели утес, который словно сам просился в качестве подходящего места для поселения.

– А вроде ничего, – одобрил Грива, когда они с князем и княжичами, оставив на Корнея лошадей, вскарабкались по заросшему мелким лесом и кустарником склону наверх. – Вот только лодии по этому мелководью вряд ли пройдут.

Это был существенный недостаток, потому что в мыслях Дарник уже прикидывал пару-тройку лодий, на которых можно торговать и пиратствовать по всему сурожскому побережью богатой Таврики.

– Зато и чужие лодии сюда не сунутся, – ответил он воеводе.

При возвращении в стан Рыбья Кровь по-прежнему сохранял полную невозмутимость. Не сел за трапезу к общему костру, а с Корнеем и сыновьями пошел в шатер, куда Свирь понес им и еду. Не успели все как следует перекусить, как в шатер заглянул Грива:

– Князь, тебя гриди зовут.

– Погоня уже вернулась?

– Еще нет.

– Тогда дождемся, пока вернется. – Дарник чувствовал себя хозяином положения.

Хорошо, что даже в шатре всегда было чем заняться. Полдня Рыбья Кровь то рисовал план будущего селища, то учил сыновей ромейскому и хазарскому языкам, то играл с ними в шахматы-затрикий.

К вечеру погоня вернулась ни с чем, и князь вышел к ватаге для серьезного разговора. Чтобы не выслушивать чужие оправдания, заговорил первым:

– Я так думаю, что не получится у нас тут братина вольных бойников. Поэтому давайте возвращаться к старым добрым войсковым порядкам. Я командую – вы исполняете. Или я беру тех, что готов слушаться, и еду дальше…

Гриди, насупившись, молчали.

– Наказывать за кражу я никого не собираюсь. Но больше краж в нашей ватаге не будет, это точно.

– А что будет? – непроизвольно вырвалось у казначея Бажена.

– Победа и слава – вот что будет! А то, может, кто из вас любит быть несчастным? Я ничего делать не буду, только посмотрю на него. Ну, кто?

Гриди усмехались, оглядываясь друг на друга. Несчастным называться не хотелось никому.