Виктор Вальд: Месть палача

А собор святой Софии, а множество церквей и часовен? И еще под стать им в мраморе и граните императорские конюшни, в которых содержались боевые, охотничьи, беговые лошади и даже пони для игры в мяч. Не менее роскошные псарни и зверинцы. Птичник, арсенал, монетный двор, архив, сокровищница, университет, мастерские….

А еще множество специальных строений для различных надобностей; первой брачной ночи императора, бассейн для императрицы после этого священнодействия и другие. И самое знаменитое – порфирный дворец, специально предназначенный для рождения императорских детей, в котором все некогда было оббито или задрапировано бесценными пурпурными тканями.

Давно уже нет и следа от этих тканей. Нет уже множества сказочно прекрасных лошадей, над стойлами каждой из которых висела золотая сбруя. В мастерских нет шелка. Сокровищница пуста. Нет драгоценейшей золотой посуды, нет и золотого стола.

А ведь они были указаны в «Книге церемониалов».

И изысканных блюд из ночного страшного сна также нет. Есть несчастный василевс Иоанн Кантакузин, и за высокими стенами дворцового комплекса, на север от него, несчастный Константинополь, уже опустевший едва ли не наполовину. Опустел бы и весь, но на водах Золотого Рога и Босфора уже нет кораблей, а немногие оставшиеся принимают к себе на борт только за золотые номисмы.

К счастью столичная чернь уже давно забыла, как выглядят золотые монеты. Но что будет, когда вернуться те корабли, что вывезли богатых константинопольцев? А если к этим проклятым суденышкам прибавятся множество латинских, венецианских и генуэзских галер? Как остановить опустение великого города? Как успокоить народ, обезумевший перед османской угрозой? Что должно случиться? Что произойти?

Чудо. Только чудо!

Но этим утром василевс Иоанн Кантакузин так и не узрел его с высоты маяка Фарос.

Да и что Иоанн Кантакузин ожидал увидеть? Неужели действительно чудо? Или все же желал услышать что-либо утешительное от всегда хмурого Пелантия, которому поручена столь тайная и деликатная служба, как световые сигналы от немыслимо дорогих соглядатаев на уже вражеских территориях?

Вражеских… Даже трудно себе представить берега Анатолика [5], Греции, Фракии, островов Эгейского моря вражеской территорией. От этой мысли даже голова раскалывается.

Эта боль заставила василевса взяться за голову двумя руками и крепко сжать виски. Но это не помогло. Как и не помог долгий взгляд по редким рядам царедворцев, что держатся от трона своего императора на положенном расстоянии. Не помогло и созерцание расписного потолка и мозаичных стен императорского дворца. Не добавил, а вовсе наоборот, усилил боль двуглавый орел, вытканный серебром на растянутом алом штандарте василевса за спиной престарелого правителя.

И зачем он только повернулся? Зачем он увидел этот герб рода Палеологов?

«… един Бог – един василевс – единая империя. Где многовластие – там и неразбериха, погибель для подданных!»

Именно предок ненавистного молодого соправителя Иоанна из династии Палеолога возвеличил этот древний символ языческих народов, вывезенный им из глубин Азии. О чем думал старый император Михаил Палеолог, сажая изображение не существующей в природе птицы на флаги, стены зданий, на шелковые подушки и даже на собственные сапоги, понять и трудно и все же возможно.

С одной стороны, это ответ ненавистным германским императорам, решивших широко использовать изображение римского орла на своих знаменах и регалиях. Этим они еще больше думают подчеркнуть свое право считаться истинными наследниками величия Древнего Рима. Но законный наследник уже давным-давно определен. Византия! И только она. И двуглавый орел это не одна голова. Византия одновременно следит и правит Западом и Востоком. И Европой и Азией!

К тому же двуглавый орел не только символ древних богов, он и хранитель, и защитник от потусторонних сил. В архивах дворца хранится множество свидетельств путешественников и купцов, видевших изображение этой птицы охраняющей дворцы, дома и даже тысячелетние пещеры по всей Азии и даже в немыслимо далекой Индии. А если к этому прибавить то, что грозные воины викинги, много веков составлявших личную охрану византийских императоров, верующие в своих северных богов, наносили на свои щиты изображение именно двуглавой птицы, то становится ясным – двуглавый орел символ более распространенный и могучий, чем символ Юпитера [6].