Бернард Корнуэлл - Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)

Некоторые наши воины из передних рядов выбежали вперед с криками, вызывая врагов на бой, но никто из датчан не нарушил строя. Они просто смотрели и ждали: их копья топорщились частоколом, щиты стояли стеной… И тогда наши рога опять затрубили и крики и грохот смолкли – наша армия двинулась вперед.

Двинулась неровно.

Позже, гораздо позже, я понял, с какой неохотой люди заставляли себя идти клином, особенно навстречу другому клину, ожидающему на вершине крутого земляного вала. Но в тот день я с нетерпением ждал, когда же наша армия ринется в атаку и разобьет нахальных датчан, и Беокке пришлось удерживать меня, хватая лошадь под уздцы, чтобы не дать поскакать вслед за воинами.

– Мы должны ждать, пока они прорвутся, – сказал он.

– Я хочу убить дана! – заупрямился я.

– Не глупи, Утред, – рассердился Беокка. – Ты попытаешься убить датчанина, и твой отец останется без сыновей. Ты теперь его единственный наследник, и твой долг остаться в живых.

Итак, я исполнял свой долг, стоя на месте и глядя, как медленно, очень медленно наша армия собирается с духом и движется к городу. Слева от нас была река, опустевший лагерь остался справа, а гостеприимная дыра в стене зияла прямо впереди, и в пробоине молча ждали датчане, закрывшись сомкнутыми внахлест щитами.

– Самые храбрые пойдут первыми, – сказал Беокка, – и твой отец будет среди них. Они образуют клин, то, что латинские авторы называют porcinum caput. Ты знаешь, что это такое?

– Нет.

Мне было наплевать, что это значит.

– Свиная голова. Напоминает по форме кабанье рыло. Самые храбрые идут первыми, и, если они прорываются, остальные следуют за ними.

Беокка был прав. Три клина построились перед армией: по одному из гвардии Осберта, Эллы и моего отца. Воины стояли, плотно прижавшись друг к другу, сомкнув щиты внахлест, как датчане, а в задних рядах клина – держа щиты над головой, словно крышу.

Когда же все было готово, воины всех трех отрядов издали боевой клич и двинулись вперед. Они не бежали. Я ждал, что они вот-вот побегут, но на бегу невозможно удержать сомкнутый строй. При построении «свиньей» наступают медленно – достаточно медленно, чтобы люди в клине успели задуматься, как силен враг, и испугаться, что оставшаяся часть армии не придет им на подмогу. Но армия пошла. Три клина не проползли и двадцати шагов, как прочий люд двинулся следом.

– Хочу посмотреть поближе! – сказал я.

– Ты будешь ждать здесь, – приказал Беокка.

Теперь я слышал крики – крики угрозы, крики, придающие человеку храбрости; и тут лучники на городской стене выстрелили, и я увидел, как промелькнули перья стрел, падающих на наши клинья. А спустя миг взметнулись копья, перелетели по дуге ряды датчан и ударили о поднятые над головами щиты. Поразительно – во всяком случае, меня это поразило, – что никого из наших не ранило, хотя я видел, что щиты их утыканы стрелами и копьями, словно дикобраз иглами. Три клина по-прежнему шли вперед, и теперь уже наши лучники стреляли в датчан, а несколько воинов выскочили из задних рядов и метнули копья в стену вражеских щитов.

– Теперь уже скоро, – взволнованно сказал Беокка и перекрестился.

Он молился про себя, его больная рука нервно подергивалась.

Я следил за клином отца, центральным клином под знаменем с волчьей мордой, и видел, как плотно сомкнутые ряды щитов исчезли в канаве, вырытой перед земляным валом. Тогда я понял, что отец сейчас ужасающе близок к смерти. Мне хотелось, чтобы он победил, чтобы перебил всех врагов, чтобы еще больше прославил имя Утреда Беббанбургского… А затем я увидел, как клин щитов выбирается изо рва, словно чудовищное животное, и ползет вверх по валу.

– У них есть преимущество, – произнес Беокка тем тоном, каким обычно преподавал мне уроки. – Ноги врагов – легкая мишень, когда приближаешься снизу.

Мне показалось, что он пытается убедить в этом себя самого, но я все равно ему поверил. И должно быть, капеллан оказался прав, потому что клин отца поднялся на вал без всяких задержек, первым, – и тут же его встретила стена врагов. Теперь я видел только мельканье клинков, поднимающихся и опускающихся, и слышал настоящую музыку битвы: удары железа по дереву, железа по железу, – но клин продолжал движение. Словно острый клык кабана, он пропорол стену датских щитов и пополз дальше; хотя датчане были со всех сторон, казалось, что наши побеждают. Они лезли все выше по земляному валу… И воины, идущие следом, должно быть, почувствовали, что олдермен Утред ведет их к победе, приободрились и ринулись на помощь окруженному врагами клину.