Исраил Ибрагимов: Тамерлан (начало пути)

Одна из ям (почтовых учреждений) между Кешем и Самаркандом. Во двор врывается (из 9–10 человек) группа всадников во главе со знакомым гонцом. Навстречу всадникам — гонцам выходит встревоженный хозяин. Гонец показывает бляху:

— Именем эмира! Немедленно коней! Живее!

Всадники спешиваются, садятся на свежих коней, заранее заседланных, готовых к следующему стремительному конному переходу. Всадники выезжают из двора…

Самарканд. Тимур с ближайшими соратниками. Перед ними — гонцы.

— Вам, доблестный Тимур, послание всемилостивого эмира Абдаллаха с пожеланиями вечной любви и дружбы, — молвит гонец, протягивая Тимуру послание.

Гонец, раскланявшись, уходит.

Воцаряется напряженная тишина… Тимур, прочитав послание, словно «переваривая» прочитанное, достаточно долго молчит. Молчат в ожидании и другие.

— Эмир Казанган убит на охоте, — медленно и несколько растерянно произносит Тимур, машинально сворачивая в трубочку послание.

— Шакалы! — говорит коротко с ненавистью Чеку.

— Эмир… Абдаллах… повелевает немедленно следовать в… Кеш…

— Именно тебе, Тимур?

— Нам… всем!

— Когда?

— Немедленно… сегодня… сейчас — понятно сказал? Собирайтесь в путь!

Люди шумно следуют к выходу.

— Чеку! Задержись — есть дело.

— Да, Тимур!

— Почему не спрашиваешь, как быть с девчонкой?

— Считай, что спросил.

— Ее берем с собой — ясно?

Чеку молча кивает головой, идет к выходу. Тимур остается один, на лице его — печать растерянности, которая на наших глазах исчезает, трансформируясь в жесткую уверенность, столь характерную для характера Тимура.

Ландшафты Мавераннахра за Самаркандом. Степь. По проселочной дороге движется отряд Тимура из двух — трех групп верховых воинов, между которыми телеги со скарбом, а одна, небольшая, крытая, с деревянными, довольно громоздкими скрипучими колесами. Во главе первого отряда Тимур, рядом с Тимуром мы видим его верного соратника Чеку Барласовца и… мальчика Хамида, лицо которого излучает неприкрытую гордость: Еще бы! Он в буквальном смысле «на коне», к тому же рядом с такими воинами!.. Вот Тимур придерживает коня и когда крытая телега поравнялась с ним, концом плети одергивает матерчатую ширму — занавеску… Жамбы с Фатимой вздрагивают, увидев Тимура, который долго — долго пристально, почти не мигая, разглядывает Жамбы, да так, что девушка, осмелев, нарочито, гневно задергивает занавески. Однако Тимур настойчиво повторяет свои действия- распахивает занавески вновь и после очередных «гляделок» наконец–то, изобразив на лице подобие улыбки, спрашивает:

— Я такой страшный?

Девушка, прижавшись к подруге, предпочитает молчать.

— Я спрашиваю: вы в моем лице встретились с… иблисом — я похож на иблиса? Почему молчите?

— Потому — что не знаю, за кого вы держите нас?

— Вы мои гости — разве не ясно?

— И только?

— Вам этого мало? — на вопрос вопросом отвечает Тимур.

Жамбы вдруг, правда, сдержанно, улыбается — прозрачный намек на то, что почти готова к диалогу. Но что это? Тимур, движимый некоей непонятной ей душевной силой, кончиком плети задергивает ширму — занавеску, медленно направляется к головному отряду, но на полпути невольно останавливается, услышав сзади смех девушек…

Отряд перед закатом солнца по команде Тимура останавливается в живописной лесисто–холмистой местности. Тимуром решено переночевать, чтобы затем рано утром продолжить путь в Кеш.

Подготовка к ночевке с непременным ужином. Телеги становятся в центр бивака, тут же складывается хворост для костров.

Жамбы и Фатима на некотором отдалении от бивака любуется открывшимся видом: широкая, утопающая в зелени долина, вдали — едва уловимые в дымке очертания гор. Жамбы понять не трудно: после долгого заточения в доме Туркан и Мухамада любой вздох свободы кажется блаженством.

— Даст бог, следующую ночь мы встретим у родного очага, — за спиной слышится голос Тимура.

Фатима тотчас ретируется, оставив Тимура и Жамбы одних.

Жамбы смущенно оборачивается. Это рождает навязчивое видение: девочка Жамбы выходит на берег реки..

— Я не Иблис, я барласовец Тимур сын Торгая…

Жамбы улыбается.

— Мне ни разу не пришло в голову, что вы Иблис.

— Вот от чего ты спрашивала, хочу ли я на тебе жениться, ведь спрашивала?

Жамбы слова Тимура привели в смятение.

— Вот мой ответ: нет, жениться не стану, я поступлю иначе… я возьму тебя в жены. Ты станешь второй женой. А теперь спроси: почему? — и не дожидаясь ответа, продолжает: — потому — что ты… красивая, потому что ты из нашего племени барласов, потому — что, я уверен, ты родишь мне сына!..