Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]

— Еще немного, любимая, и нас уже никто не догонит, — поддерживая девушку под локоть, старался подбодрить он ее. — Нам осталось лишь переплыть реку.

— Я пытаюсь, мой возлюбленный, но силы мои на исходе, — задыхалась от бега Айсет, она воскликнула с отчаянием в голосе. — Боюсь, нам с тобой свободы не добыть.

— Почему? — замедлил движение Панкрат.

— Ты не спросил, а я постеснялась признаться, — девушка подняла на казака встревоженные глаза. — Я совсем не умею плавать.

— Я перетащу тебя на себе, там не так уж глубоко, — заторопился с объяснениями Панкрат. — Чтобы ни случилось, я не оставлю тебя никогда.

Она тихо засмеялась, довольная его признанием, забросила за спину копну растрепавшихся волос:

— Даже если меня схватят, я приму смерть спокойно, потому что полюбила джигита, которого выбрала сама, — она гордо вскинула голову. — За это и с жизнью расстаться не страшно.

— Ты у меня единственная на всем белом свете, — только и смог произнести Панкрат, вновь набирая скорость.

У кромки леса казак с девушкой остановились, пристально осмотрелись вокруг, но природную тишину не нарушало ни одно чужеродное вторжение, видимо, самые крайние чечены из засады остались за изгибом русла реки. Беглецы тенями выскочили из–за деревьев и сразу заторопились в заросли камыша, не раздеваясь, бросились в бурные волны вечно мутного Терека. Мощными ударами тугих струй стремнина швырнула их в водоворот, попыталась оторвать друг от друга, чтобы затянуть на дно, но влюбленные сцепили пальцы намертво. Дарган работал корпусом и ногами, стремясь подрезать блестящие на солнце косы как бы вскользь. В глаза, в рот, в уши заливалась вода, рев стихии заглушал остальные звуки, ощущение было таким, словно казак с девушкой попали под жесткие мельничные жернова, которые готовились перемолоть их в муку. Панкрат дотащил возлюбленную почти до середины реки, до того места, на котором и дна уже было не достать, и потоки воды превратились в безжалостные валы. Дорога назад была отрезана. Он выпрыгнул наверх, чтобы захватить ртом побольше воздуха и собрался воткнуться плечом в очередную волну, когда вдруг заметил нескольких чеченов на только что оставленном ими берегу. Абреки направили ружья и готовились произвести выстрелы, со всех сторон к ним спешила подмога. Панкрат посмотрел на захлебнувшуюся девушку, он понимал, что сейчас они оба как на ладони. Прижав любимую к себе, нырнул под волны, стараясь опуститься поглубже и пытаясь удержаться под водой как можно дольше. Сам он сумел бы доплыть в таком положении до противоположного берега без особых проблем, но Айсет забилась в его руках, стремясь вырваться наверх. Девушка потеряла достаточно сил, когда бежала по лесу, ко всему, ей мешало длинное платье. Панкрат вытолкнул ее на поверхность, пробкой вылетел вслед за ней, и тут–же раздался залп из нескольких ружей одновременно. Пули засвистели со всех сторон, они ударялись о гребни волн спереди и сзади, прошивая их насквозь, оставляя после себя уходящие на дно белые хвосты. Свинцовый ливень наступал все ближе, грозя накрыть беглецов смертельными строчками. Айсет выплюнула воду изо рта, хотела глотнуть воздуха и как–то странно замерла, закатывая зрачки под верхние веки. Панкрат заметил, что от ее правого плеча потянулась извилистая струйка крови, он зашарил глазами по спутнице, но ее лицо и шея оставались чистыми. Значит, надежде дотащить ее до берега живой умирать было рано. Он оседлал один из стремительных потоков, стиснув зубы, прокатился на нем несколько сажен, перескочил на другой, такой–же непокорный, проехал на гребне с девушкой еще какое–то расстояние. Нужно было спешить, пока противник перезаряжал оружие, к тому же, до более–менее спокойной воды было не так уж далеко. И хотя фонтанчики от пуль продолжали вскипать вокруг, они уже не казались такими опасными, Панкрат понимал, что преследователи стреляют из пистолетов, а из этого вида оружия попасть в цель, успевшую пересечь середину реки, мог лишь искусный стрелок.

Неожиданно над водой снова пронесся гром выстрелов, в голове у казака мелькнула мысль, что времени для новой перезарядки ружей у чеченов прошло слишком мало. Он невольно обернулся назад и увидел, что собравшиеся на берегу горцы прыснули в кусты как потревоженные волком зайцы. Сердце у него учащенно забилось, заставив усерднее заработать всеми частями тела, он осознал, что таким дружным залпом могли встретить врага только его братья–казаки.