Литта Лински - Принцесса и Дракон

Через некоторое время в дверь деликатно постучали. На пороге комнаты стоял Люсьен.

– Господин просит вас к ужину.

Эмили ничего не сказала, но последовала за слугой. Ужинать в обществе надменного и недоброго хозяина особняка ей вовсе не хотелось, но накалять атмосферу по пустякам тоже было неразумно.

Ламерти ждал в роскошно отделанной столовой, стоя лицом к окну. Когда Эмильенна вошла в комнату он медленно обернулся. При взгляде на девушку, на его обычно бесстрастном лице, отразилось явное удовольствие.

– Вам идет быть, чистой, моя милая, – обратился он к ней, как только Люсьен покинул комнату.

Эмили промолчала, предпочтя оставить без ответа сей сомнительный комплимент. Ламерти жестом указал ей на прекрасно сервированный стол.

– Присаживайтесь, составьте мне компанию, мадемуазель.

В обращении к Эмильенне, он постоянно переплетал фамильярное "ты" и вежливое "вы". Впрочем, даже в наиболее почтительных фразах всегда слышалась насмешка, а вот выражения типа "моя милая" или "красавица моя" звучали в его устах предельно беззастенчиво. Эмили дала себе слово не замечать ни грубости, ни нарочитой почтительности. Однако на предложение сесть за стол, она не двинулась с места.

– Благодарю вас, я не голодна.

– Неужели?! – Арман откровенно издевался. – Значит в тюрьмах кормят гораздо лучше, чем принято считать, если после столь долгого заключения вас не соблазняет мой скромный стол.

– Ваш стол отнюдь не скромен, в отличие от тюремного, и все же я не стану есть.

– Как вам будет угодно. Видно, гордость в вас сильнее голода. Тем лучше. Раз вы не хотите есть, можно сразу перейти к следующей части нашего знакомства. Кстати, как вас зовут, принцесса?

– Вы забрали из тюрьмы мои документы – вместо ответа произнесла Эмильенна.

– Я задал тебе вопрос, девочка, и хочу услышать на него ответ. У меня есть дела поважнее, чем разбираться в твоих документах. Так как твое имя?

– Эмильенна де Ноалье.

– Чрезвычайно рад знакомству, мадемуазель. Арман де Ламерти, к вашим услугам. Вы догадываетесь с какой целью я пригласил вас в свой дом?

– Это сложно назвать приглашением. О ваших же целях лучше судить вам.

– Тогда ставлю вас в известность, что вам уготовлена роль моей любовницы – жестко отрезал Ламерти. – Это плата за то, что я спас вам жизнь.

– Я не хочу платить за то, что мне не нужно! Если вам так хотелось совершить благородный поступок дали бы мне лучше умереть. Смерть для меня много привлекательнее, чем роль вашей любовницы.

– Боюсь, у тебя нет выбора, – Арман отвернулся к окну и уставился на неторопливые воды Сены.

– Выбор всегда есть! – Эмили воспользовавшись тем, что хозяин смотрит в другую сторону, осторожно приблизилась к столу и, взяв нож, спрятала его в складках широкой юбки. Она не представляла, что будет с ним делать, но так было хоть немного спокойнее. Словно от нее и вправду что-то зависело.

Арман обернулся.

– Мне жаль, но сегодня выбор делаю я! – он направился к девушке, неторопливо, с осознанием своей силы и власти. Эмильенна молниеносно оказалась на другом конце комнаты и выхватила нож.

– О, у нашего ангелочка, оказывается, есть зубки! – Ламерти от души забавлялся. – Не балуйся столовыми приборами, малютка. Если ты действительно решила меня убить, то лучше возьми пистолет. У меня есть. Принести? Я счел бы себя безмерно оскорбленным, если бы причиной моей смерти послужило банальное столовое серебро.

– Не стоит беспокоиться. Я не планирую вас убивать.

– Значит себя? А как же смертный грех самоубийства? Как же Пресвятая Дева? Боюсь, она не одобрит подобного самоуправства.

– Она поймет! Должна понять – в голосе девушки сквозило сомнение и отчаяние.

– Ну что же, тебе лучше знать божественное мнение на этот счет. Я, знаешь ли, не слишком сведущ в теологии. Так что не буду тебе мешать. Напротив, с удовольствием полюбуюсь. Только, будь добра, постарайся упасть на спину, чтобы Люсьен успел убрать твой труп до того, как кровь испачкает ковер и бросить в Сену. Он мне дорог, знаешь ли.

– Кто? – вопрос вырвался сам собой. Разум Эмили отказывался постигать происходящее.

– Не кто, а что, – спокойно поправил Арман – Мой ковер, разумеется. Я им очень дорожу. Люсьен, и уж тем более ваше мертвое тело не столь ценны для меня.

Эмильенна отчаянно пыталась найти смысл в этом трагическом фарсе. Он смеется! Он забавляется! Он считает ее смерть отличным поводом поизощряться в остроумии. А впрочем, почему бы и нет? Почему бы ему не смеяться? Кто она для него, чтобы он пожалел о ней? Человек этот спокойно отправлял других на эшафот, почему же должен отступать от задуманного, чтобы не дать ей умереть? Надо быть мужественной и пройти все до конца. Не показать ему, как ей больно и страшно.