Здоровенный Олюн, в кармане пиджака которого явно проглядывались очертания нагана, выскользнул за дверь.
– Да нет, все тихо, – сообщил он спустя несколько минут.
– Ты уж там, того, – приглядывай, посматривай, – попросил его Рак.
Затем он рассказал партизанам свои соображения о бронепоезде.
– Сдается мне, что патрульная служба этого состава попросту ширма, для отвода глаз. Мне известно, что из Владивостока вскоре подойдет еще одна крепость на колесах, вооруженная орудиями со старых миноносцев, и тогда красным по железной дороге в дальневосточные земли будет непрохонжа. Поэтому пустить под откос бронесостав дело нужное. Авось они поостерегутся тащить сюда второй поезд. Я через верных людей постараюсь узнать хотя бы примерный распорядок выездов этого броневика, а там уж ваше дело как с ним бодаться.
В ожидании информации разведчикам пришлось задержаться в городе на пару дней. Каждый проводил время по-своему. Евсеич, водрузив на нос очки, читал газеты и отсыпался в тепле. Гриша ходил в синематограф и цирк.
Арсений тоже побывал в цирке и на выходе столкнулся нос к носу с Варей. Обрадованная девушка засыпала его вопросами. Он отвечал уклончиво и зорко посматривал по сторонам, чтобы никто не услышал ее наивные вопросы. Она тараторила без умолку, когда они прогуливались по заснеженным аллеям сада. Из ее сбивчивого рассказа Сеня понял, что папаша жив и здоров, но торговля идет на убыль, в связи с приближением армии красных. Была и печальная новость. Ее брата Гешку в ночное время подстрелил патруль, когда он возвращался с гулянки. Пьяненький Геша стал кричать казачьему патрулю: «Вива ла карбонариа!» (Да здравствуют карбонарии!) Те подумали, что он выкрикивает революционные лозунги, и решили задержать подозрительного господина. Геннадий пустился наутек и получил пулю в спину. Сейчас он лежит дома и к нему ходит доктор. Врач сказал, что все зависит от организма брата и воли божьей. Рана тяжелая, но Евгений молодой человек и, вероятно, выдюжит. Лиза встречается с американцем Энтони – который Антон, и он решил забрать ее в Америку. Лиза согласна, и вскоре они поженятся. Вопрос только в том, что Лиза православная, а Энтони католик. Ник – Мыкола переведен в другое подразделение и несет службу во Владивостоке. Он вроде переводчика, поскольку знает три языка – английский, русский и украинский, на котором в Приморье говорит едва ли не треть населения.
– Ой, – встрепенулась Варя, – я совсем забыла, тобой интересовалась наша классная дама Ирина Семеновна. Она просила передать тебе привет и просила непременно, при случае, навестить ее. Кстати, она живет тут неподалеку.
Арсений стал отнекиваться, заявляя, что они почти не знакомы, однако Варюша была настойчивой и буквально потащила парня в ближайший переулок. Она заявила, что у нее замерзли ноги и если Сеня не хочет, чтобы она простыла и умерла, то им непременно надо выпить горячего чаю и отогреться в тепле.
Поднявшись на второй этаж доходного дома, она остановилась у двери, на которой имелась медная табличка с надписью «Педагог И.С. Гипенрейтер».
– Она что, еврейка? – спросил Сеня, который вполне нормально относился к евреям, за исключением новоявленных комиссаров.
– Нет, она из старинной немецкой дворянской обрусевшей фамилии. Вообще-то ее имя Ирма, но она требует называть ее Ириной. Ее отец – полковник, мама русская, а брат служил морским офицером на одном из крейсеров эскадры-невидимки во Владивостоке. Она душка и большая умничка. Мы все ее обожаем.
Ирина искренне обрадовалась гостям и, по русскому обычаю, тут же усадила их за стол. Арсений вначале чувствовал себя неловко, но рюмка хорошего коньяка и чай с булочками привели его в расслабленное состояние. Он вдруг почувствовал, что всей душой тяготеет к домашнему уюту. Ему хотелось любви и женской ласки. Он знал, что готов отдать всю нерастраченную и глубоко упрятанную под броней внешней невозмутимости мужскую нежность этой голубоглазой женщине, которая о чем-то спрашивала его. Он отвечал невпопад. Его словно окутала теплая облачная пелена, ему никуда не хотелось уходить из этой уютной квартиры. Внезапно Сеня почувствовал, что смертельно устал от постоянного ощущения близкой смертельной опасности, грубости, неустроенности походной жизни и одиночества.
У Ирины не было пианино, но зато она прекрасно играла на гитаре. Приятным бархатистым голосом женщина исполняла старинные романсы и народные песни. Сеня и Варя, как могли, подпевали ей. Ранние зимние сумерки заставили Варю поспешно засобираться домой. Сеня оделся, чтобы проводить ее. Ирина тоже решила прогуляться с ними по морозцу, дабы подышать перед сном свежим воздухом. Варин дом был на другом конце города, и Арсений кликнул извозчика. Резвая лошадка помчала расписанные аляповатыми узорами санки по скрипучему обледеневшему насту. В окнах домов зажигались огоньки. Люди спешили под родной кров, а его-то у Сени не было. Однако он не подавал виду, шутил и весело смеялся с Варей и Ириной.
Читать дальше