Иван Головня - Олимпионик из Ольвии. «Привидения» острова Кермек (сборник)

Студенты вместе со своим профессором, будто заворожённые, со всех сторон осматривают статую, не переставая восхищаться её красотой и мастерством древнего скульптора. При этом не забывают, конечно, похвалить изредка и Тимура с Оксаной.

– А находка-то, действительно, уникальная! – делает авторитетное заключение Иван Иванович. – Не иначе как работа Поликлета [15] Поликлет – древнегреческий скульптор V века до н. э. . Ну, если не самого Поликлета, то уж кого-то из его учеников наверняка. Сомнения быть не может. Вы только всмотритесь, с какой точностью и тонкостью передана пластика здорового мускулистого тела, какие идеальные его пропорции. Так ваять умел только Поликлет!

Тут же, в раскопе номер восемь, профессор Гребешков читает своим студентам короткую популярную лекцию о жизни и особенностях творчества великого древнегреческого скульптора.

– Ребята! – окончив лекцию, спохватывается Иван Иванович. – А кто-нибудь из вас обратил внимание на лицо этого самого Тимона, сына Фокрита? А присмотритесь-ка повнимательнее на глаза, нос, подбородок.

– А что? – пожимает плечами кто-то из студентов. – Лицо как лицо. Можно сказать, симпатичное…

– Плохие из вас антропологи [16] Антрополог – учёный, изучающий науку о происхождении и эволюции человека. , – с грустью сообщает профессор. – Ведь черты лица этого юноши – славянские. Неужели никто этого не заметил? Никакой это не грек, а наш брат, славянин. Точнее будет сказать, предок славян, поскольку в те времена славян как таковых ещё не было. Эх, вы…

– А ведь действительно! – изумлённо хлопает глазами Оксана. – И даже… а ну-ка стань, Тима, рядышком со статуей!.. И даже похож на нашего Тимура. Как две капли воды! И в самом деле, – никакой это не грек.

Когда стихают возгласы удивления, Иван Иванович с грустью произносит:

– Вот вам ещё одна загадка истории, которую вряд ли когда удастся разгадать. А жаль… Так хотелось бы знать историю жизни этого юноши.

– А почему бы нам самим общими усилиями не восстановить её? – оживляется вдруг Тимур Иванченко. – Что вы на это скажете, Иван Иванович?

– Как это? – не может взять в толк профессор. – Что ты имеешь в виду?

– Да вот… Вместо того чтобы по вечерам шлёпать картами, стучать домино да слушать одну и ту же надоевшую всем музыку, давайте сообща сочинять историю жизни Тимона Фокритоса. Возможно, у нас получится что-нибудь путное. Скажем, повесть… А может, и роман. А почему бы и нет? А назовём мы нашу повесть «Олимпионик из Ольвии». Ну, как?

– А что, это – идея! И даже, скажу я вам, замечательная идея! Молодец, Иванченко! – горячо поддерживает парня профессор Гребешков. – Сегодня же вечером и начнём…

Было тихое солнечное утро третьего дня первой декады [17] Декада – в древнегреческих календарях 10 дней или третья часть месяца. месяца артемисиона [18] Артемисион – весенний месяц по милетскому календарю. по милетскому календарю [19] Каждый греческий город (полис) был самостоятельным государством и имел свой собственный календарь. А поскольку Ольвию основали выходцы из Милета, то и календарь у неё был милетский. в год архонтства [20] Архонты – высшие должностные лица в древнегреческих городах и полисах. Гиппарха Филотидоса [21] Имеется в виду 437 г. до н. э. .

Несмотря на то, что по ночам воздух бывал ещё свежим, а иногда и с морозцем, земля, благодаря последним тёплым безоблачным дням, успела подсохнуть, прогреться, и кое-где из неё начала уже пробиваться изумрудная зелень. Бирюзовое небо было чистым, без единой тучки. На улицах, а ещё чаще у хозяйственных построек копошились в поисках рассыпанного зерна шумные воробьиные стайки, в которых то и дело вспыхивали и тут же затихали скоротечные драки. На деревьях, между голых веток, прыгали, попискивая, синицы, то тут, то там слышались призывные мелодичные трели самцов горихвосток. Выползали из тесных щелей отогреваться на солнце сонные мухи. И даже крошечные муравьи уже суетливо шныряли под ногами. Всё говорило о том, что на смену холодной, порядком надоевшей всем зиме пришла наконец долгожданная весна.

Неподалёку от северных ворот Ольвии, у выходящей в проулок массивной калитки большого, похожего на крепость дома, за глухими высокими стенами которого виднелись лишь красные черепичные крыши, остановилась каурая [22] Каурая – светло-каштановая. лошадь с двумя всадниками: взрослым и совсем ещё юным. Оба всадника были одеты в синие шерстяные хламиды [23] Хламида – верхняя мужская одежда – длинный прямоугольный кусок материи, в который обматывались, скрепляя его пряжкой на плече. , накинутые поверх белых хитонов [24] Хитон – древнегреческая мужская и женская одежда – льняной или шерстяной короткий балахон, чаще без рукавов, собиравшийся у пояса в складки. . Всадники спешились, и пока младший привязывал лошадь к вбитому в землю колу, старший постучал в ворота висевшим на верёвочке бронзовым молоточком.