Говард Пайл: Приключения Робина Гуда

Все снова устремились в лес и шли, пока не добрались до того места, где обитали. Там, в чаще, стояли хижины из коры и ветвей, лежанки из тростника были накрыты оленьими шкурами. Огромный дуб широко раскинул там свои ветви, под ним, на сиденье из зеленого мха во время пиршеств и празднеств обыкновенно сидел Робин Гуд в окружении своих добрых молодцев. Здесь их ждали остальные товарищи, принесшие с охоты пару жирных олених. Йомены разожгли большие костры, зажарили мясо и открыли бочку крепкого эля. Когда приготовления к пиршеству были закончены, все сели, и Робин посадил Малыша Джона по правую руку от себя.

Когда с трапезой было покончено, Уилл Стьютли сказал:

– Не пора ли нам теперь окрестить наше милое дитятко, а, ребятки?

– Самое время! – весело закричали все, и гулкое эхо прокатилось по лесной чаще.

– Тогда нам нужны семеро восприемников, – провозгласил Стьютли и, оглядев товарищей, выбрал семерых самых крепких парней.

– Клянусь святым Дунстаном, – взревел Малыш Джон, вскакивая на ноги, – если хоть пальцем меня коснетесь – многие из вас о том пожалеют!

Однако те, ни слова не говоря, ринулись на него, схватили за руки – за ноги и, как он ни пытался вырваться, потащили вперед. Остальные стояли ожидали потехи. Парень с лысой макушкой, выбранный на роль священника, выступил вперед. В руке он держал полную до краев кружку эля.

– Кто принес крестить младенца? – спросил он важным тоном.

– Я, – ответил Уилл Стьютли.

– Каким именем нарекаешь его?

– Нарекаю его Малышом Джоном.

– Малыш Джон, – молвил «священник», – до сего дня ты не жил, а прозябал в этом мире, но отныне будешь ты жить воистину. Пока не жил ты, звали тебя Джоном Литтлом, но теперь, когда живешь ты воистину, имя твое Малыш Джон, так и крещу тебя.

При этих словах он вылил кружку эля на голову Малыша Джона.

Все разразились смехом, глядя, как коричневый эль стекает по бороде Малыша и капает с его носа и подбородка и как он моргает оттого, что защипало глаза. Поначалу хотел он разозлиться, но не смог, видя, как веселятся другие. И он засмеялся вместе со всеми. А потом Робин повел «прелестного младенца» за собой, одел с ног до головы в зеленое сукно и вручил ему большой крепкий лук, приняв его тем самым в ряды своих товарищей.

Теперь вы знаете, как Робин Гуд оказался лесным изгнанником, как вокруг него собрались его добрые товарищи и как обрел он своего друга и правую руку, Малыша Джона. Пришла пора закончить пролог и перейти к истории о том, как шериф ноттингемский трижды пытался захватить Робина Гуда и как трижды ему это не удалось.

Вы, конечно, помните, что за голову Робина Гуда назначили награду в двести фунтов и о том, что шериф ноттингемский поклялся самолично поймать наглеца. Однако шериф еще не знал, какой отряд имеется у Робина в Шервудском лесу, и думал, что может арестовать его, как любого другого, преступившего закон. Потому он назначил награду в восемьдесят золотых тому, кто приведет Робина на суд. Но жители Ноттингема знали о Робине Гуде и его делах больше, чем было ведомо шерифу. Многие из них смеялись при одной мысли о том, как станут предъявлять отважному Робину приказ шерифа, ясно и дураку – такая работа, кроме разбитой макушки, ничего не сулит. Прошло две недели, а желающих предложить шерифу свои услуги так и не нашлось.

– Хорошую награду назначил я любому, кто приведет мне Робина Гуда, так почему же никто не хочет взяться за это? – недоумевал шериф.

Один из приближенных, услышав эти слова, обратился к нему:

– Повелитель, тебе, как видно, неизвестно, какую силу имеет Робин Гуд и как мало ему дела до предписаний короля и шерифа. По правде говоря, никто не хочет браться за это дело, потому что всякий боится остаться с поломанными костями, а то и вовсе с разбитой головой.

– Значит, все ноттингемцы – жалкие трусы! – воскликнул шериф. – Хотел бы я глянуть на того, кто посмеет ослушаться приказа повелителя нашего, короля Гарри! Клянусь гробницей святого Эдмунда, я повешу его на высоте сорока локтей! Что ж, если никто в Ноттингеме не хочет получить восемьдесят золотых, я поищу в других местах, должны же быть в земле нашей храбрецы!

Он призвал к себе гонца, которому особенно доверял, и приказал седлать лошадь и готовиться ехать в город Линкольн, чтобы отыскать там того, кто примет предложение шерифа. В то же утро гонец отправился исполнять поручение.

Солнце ярко освещало пыльную дорогу, что вела из Ноттингема в Линкольн, белея по холмам и долам. Пыльна была дорога, и пылью набилось гонцово горло, так что душа его возрадовалась, когда примерно на полпути увидел он вывеску харчевни «Синий кабан». Харчевня показалась ему уютной, а тень дубов, окружавших ее, влекла к себе прохладой и покоем. Решив передохнуть, он сошел с лошади и заказал кружку эля, чтобы смочить пересохшую глотку.