Генри Райдер Хаггард - Перстень царицы Савской (сборник)

– Я вовсе не собирался над вами подшучивать, – признался я, – никто, кроме вас, мистер Хиггс, не говорил мне, что надпись древнееврейская. Сказать по правде, я полагал, что она древнеегипетская. Я ручаюсь только за то, что кольцо дала мне или, вернее, одолжила женщина, носящая титул Вальда Нагаста. Считается, что она прямой потомок царя Соломона и царицы Савской.

Хиггс снова поднес кольцо к глазам и стал внимательно разглядывать, потом, словно по рассеянности, опустил перстень к себе в карман.

– Я не хочу спорить и показаться невежливым, – ответил он со вздохом, – и выражу только свое мнение. Если бы все это рассказал мне не ты, старина Адамс, а кто-нибудь другой, я назвал бы его лжецом и шарлатаном. Любому школьнику известно, что «Вальда Нагаста» означает «дочь царей Эфиопии», а «Бат-Мелохим» – это «дочь царей» по-древнееврейски.

Капитан Орм усмехнулся и заметил:

– Теперь я понимаю, почему вы не популярны среди археологов, мистер Хиггс. Ваша манера полемизировать напоминает телодвижения первобытного дикаря, размахивающего каменным топором.

– Если не желаете прослыть невеждой, Оливер, лучше лишний раз не открывайте рот. Люди с каменными топорами давно вышли из первобытного состояния. Пусть доктор Адамс изложит нам свою историю, а потом станете критиковать.

– Я не уверен, что капитану Орму будет интересен мой рассказ, – произнес я, но молодой человек заверил меня:

– Напротив, мне очень любопытно, и прошу вас доверять мне точно так же, как и мистеру Хиггсу. Я не обману вашего доверия.

Я на мгновение задумался, потому что первоначально планировал поделиться своими приключениями только с профессором, – человеком хоть и грубоватым, но умным, знающим и порядочным. Однако интуиция побудила меня сделать исключение в пользу Оливера Орма. Он нравился мне: в его карих глазах таилось что-то привлекательное. Кроме того, я убедил себя, что не случайно столкнулся с капитаном в доме Хиггса: в таких вопросах я фаталист.

– Разумеется, мистер Орм, – ответил я, – ваша интеллигентная внешность и дружба с профессором Хиггсом – достаточно веские аргументы в вашу пользу. Только поклянитесь мне, что, пока я жив, вы никому не передадите ни единого слова из того, что сейчас услышите.

– Клянусь, – торжественно произнес он.

– Вы хотите, чтобы мы оба поцеловали Библию, так, что ли? – спросил Хиггс. – Признавайтесь, мистер Адамс, где вы достали это кольцо, где провели последние десять лет и откуда возвратились?

– В течение пяти лет я находился в плену у племени халайфа. Следы этого «удовольствия» вы увидели бы на моей спине, если бы я разделся. Полагаю, что я – единственный неверный, кого халайфа оставили в живых, и случилось это лишь потому, что я врач, а значит – полезный человек. Остальное время я провел в странствиях по североафриканским пустыням, разыскивая своего сына Родрика. Вы помните моего мальчика, мистер Хиггс? Вы должны бы помнить его, ведь вы – его крестный отец и я несколько раз присылал вам его фотографии.

– Да-да, – закивал профессор с добродушным видом, – я как раз на днях случайно нашел письмо Родрика с рождественскими поздравлениями. Но что произошло, дорогой Адамс? Я ничего не слышал об этом.

– Несмотря на мой запрет, сын пошел вверх по реке поохотиться на крокодилов, – ему было в то время двенадцать лет, и дело происходило вскоре после смерти его матери. Его похитили люди из племени махди и продали в рабство. С тех пор я не прекращал искать его, но бедного мальчика продавали из племени в племя, и только его музыкальные способности и слава о них помогали мне время от времени находить его следы. За великолепный голос арабы называют его сладкоголосым египетским певцом, и он, по-видимому, научился хорошо играть на местных музыкальных инструментах.

– А где он теперь? – спросил Хиггс тоном человека, который боится услышать ответ.

– Он – любимый раб или был таковым у варварского негритянского племени фангов, которое обитает далеко в северной части Центральной Африки. Освободившись из плена, я принялся искать сына, и на это ушло несколько лет. К фангам по торговым делам отправилась экспедиция бедуинов, я переоделся бедуином и пошел с ними. Однажды вечером мы остановились у подножия холма, неподалеку от стен святилища, в котором хранится крупнейший идол племени. Я верхом подъехал к стенам и через ворота услышал красивый тенор, по-английски певший гимн, которому я научил своего сына.