Станислав Вольский - Завоеватели

Когда в Куско замолкли трубы и отгремели литавры, приветствовавшие прибытие наместника, Пизарро принялся за работу. Заключалась она главным образом в «умиротворении страны». У многих колонистов, не принимавших никакого участия в борьбе, отнимались участки только потому, что они заказывали обедни за упокой души Альмагро. В согласии с королевской грамотой, Альмагро завещал территорию своего губернаторства своему прямому наследнику — Диего. Завещание это было признано недействительным, и на все доводы опекуна Пизарро отвечал одно: «Все земли по эту сторону Фландрии — моя территория!» Фраза «по эту сторону Фландрии» обозначала «по эту сторону океана». Не довольствуясь Перу, наместник как будто готовился присвоить себе весь Новый Свет.

Осторожный Эрнандо был не совсем доволен приемами брата.

— Оставлять врагам жизнь и в то же время превращать их в нищих опасно, — повторял он. — По-моему, надо или перебить их всех, или переманить на свою сторону подачками и милостями.

Но Пизарро, чувствовавший себя всемогущим, только посмеивался над этими опасениями.

— Ты стал совсем теленком, Эрнандо, — отвечал он. — Ты, должно быть, устал. Твоя воля ослабла. Ты не понимаешь, как надо мстить. Моих врагов я не удостою ни милости, ни плахи. Бессилие, рубище, медленная голодная смерть — вот лучшая казнь для этих людей. Пусть они пьют смерть капля за каплей. Пусть видят, как дохнут с голоду их дети, пусть проклинают меня и ночью и днем, пусть сохнут от ярости и грызут пальцы от бешенства. Ты говоришь: «Мертвые не кусают». Это правда. Но не кусает и пес, посаженный на цепь. А цепь я им устроил такую, что они не порвут ее.

Братьев своих Пизарро одарил щедро: Хуан получил обширные имения, Гонзало — Квито с окрестностями, Эрнандо — обширный горный район Чаркас, неподалеку от богатой рудами горы Потоси, вскоре залившей всю Испанию серебряным потоком. Эрнандо не успел использовать отведенную ему область. Ему надо было отправляться в Испанию, чтобы представить объяснения насчет казни Альмагро и успокоить королевский двор, порядком встревоженный гражданской войной между завоевателями. Эрнандо собрал награбленное добро и, твердо веря, что золото сильнее всяких доводов, в начале 1540 года уехал на родину.

Надежды его не сбылись. Друзья Альмагро, имевшие большие связи в придворных кругах, так настроили королевских советников, что даже золото не подействовало. Правда, с помощью взяток Эрнандо отвертелся от суда, но его все же посадили в крепость, из которой он вышел лишь двадцать лет спустя, столетним стариком. В Перу король решил послать комиссию во главе с Васко де Кастро. Комиссия должна была расследовать деятельность Пизарро и получила обширные полномочия.

Много месяцев прошло, прежде чем комиссия собралась в путь. Дело было щекотливое и запутанное. Эрнандо раздавал взятки и оправдывался. Король и его министры колебались и не знали, как быть с могущественным наместником. До двора дошли слухи о его честолюбивых планах, и можно было опасаться, что если наместник увидит свою власть под угрозой, он отделится от Испании и провозгласит себя перуанским королем. Одни министры советовали проявить уступчивость, другие настаивали на крутых мерах, а король не мог решиться ни на то, ни на другое.

Тем временем Франсиско Пизарро устраивал свои владения. Это было не так легко. Распри, беспорядки, волнения охватили всю страну. Многие из солдат, считавшие себя обделенными, втайне сочувствовали законному наследнику казненного Альмагро.

Испанские колонисты были недовольны наглым хозяйничаньем сородичей и любимцев наместника, силой отнимавших у поселенцев наиболее плодородные земли, и в провинциях то и дело вспыхивали вооруженные стычки между враждующими группами. Туземцы, приписываемые то к одному, то к другому владельцу, не знали, кого слушаться, и расплачивались собственными боками за раздоры неведомых им господ. В довершение всего, требования завоевателей росли с каждым днем, и множество деревень было разорено и почти сравнено с землей, а десятки тысяч людей угнали в горы на добычу и разработку руд. Голод, ранее неизвестный, стал постоянным гостем деревни. Только теперь — увы, слишком поздно! — начали широкие массы населения понимать, какое будущее сулили им новые владыки.

Вскоре дал о себе знать и инка Манко. Когда ему сообщили о положении вещей, он вышел из своих горных убежищ и снова стал организовывать сопротивление. Не прошло и нескольких месяцев, как его отряды появились в окрестностях Куско, подстерегая путешественников, грабя караваны, а иногда даже отваживаясь на открытые сражения с высылаемыми испанскими войсками. Перуанцы почти всегда оказывались разбитыми, но эти победы не приносили пользы испанцам. Отступив, туземцы быстро собирались с силами и продолжали партизанскую войну. Их набеги еще более увеличивали общий беспорядок и смуту.