Кирилл Богданович - Люди Красного Яра

Первая часть романа была готова к 1966 году, когда и увидела свет, получив положительные рецензии, оттого, не стремясь к быстрому успеху «снятия пенки», ещё щепетильнее, трудоёмко шла работа над продолжением. Оно появилось на свет только восемь лет спустя, а ещё через пять лет читатель получил полную книгу сказов о жизни Красноярска «изначального».

В этой книге автором воссозданы: эпоха, быт, нравы первых красноярских первопроходцев, картины ратных и трудовых будней казаков Красноярского острога. И здесь показателен необычный литературный приём. Даже из имени подъячего Богдана Кириллыча сразу становится понятным, что Кирилл Богданович в этом образе предъявляет читателю себя самого. Наделяя персонаж собственными мировосприятием, привычками, чертами характера, тягой к фиксированию событий, автор с одной стороны, как бы слегка самоиронизирует, а меж тем это работа высшего пилотажа, поскольку, как известно, честно себя описать – труд не из лёгких. Выписывая приказного подъячего, писатель не фиглярствует, не реализует тщеславие, а совершенно наоборот: показывает в тексте, что как и этот персонаж пропускает происходящее через себя. Не просто погружаясь, а именно проживая вместе с ним всё происходящее, любуясь природой, поступками, испытывая настроения героев, их чувства, манеру размышления. И именно этим передавая невероятную достоверность, яркость переживаний, образность языка, драматичность взаимоотношений. Не от того ли все герои книги рельефны, как живые, что автор полностью вживается в каждого, предъявляя точные психологические зарисовки, мотивы поведения? Не потому ли читатель, как наяву, видит пейзажи – словно глазами предков?

Либо подобный созданный «с натуры» персонаж привёл автора к форме повествования, а, может быть, именно сказовая форма привела писателя к подобному художественному решению – остаётся загадкой. Возможно, и для самого автора. Поскольку, как известно, подобные идеи приходят к писателю как бы сами по себе, свыше, обрастают текстом, покрываются ряской времени – и годы спустя он уже и не ответит точно, что возникло раньше: персонажи или форма? Но, безусловно, она была редкой для нашей литературы. Как и то, что именно благодаря ей автор нашёл способ передачи духа далёкого прошлого времени.

Что такое сказ в художественной литературе? Суть такой формы изложения в том, что рассказ ведётся не от лица отстранённого и объективного автора, а от лица субъективного рассказчика (как правило, участника соответствующих событий). При этом текст самого произведения как бы имитирует речь живого устного рассказа. А рассказчик в произведении, как правило, относится не к тому социальному и культурному слою, что автор и читатель. Так у Лескова это были: купец, монах, солдат, отставной городничий. И каждый из рассказчиков говорит именно той речью, которая ему свойственна в большей мере. Этим и достигается художественный эффект в произведении. Данная манера придаёт произведению живость и оригинальность в изложении сюжетов, углубляет социальный контекст, придаёт тексту индивидуальные творческие характеристики, даёт излагаемым событиям более тонкую и индивидуальную оценку.

Стилизация может достигаться подражанием сказочному, былинному и песенному складу, как, например, у Мельникова-Печерского «В лесах». Другой приём стилизации – подражание диалектам и профессиональным говорам крестьян, например у Лескова в «Житие одной бабы». В русской литературе, согласно заключениям исследователей-литературоведов, сказ берёт свои начала от произведений Николая Гоголя. Но особо искусно он был представлен всё же в творчестве Николая Лескова. Его сказы о праведниках и героях из народа «Сказ о тульском Левше и о стальной блохе», «Тупейный художник», «Очарованный странник» – произведения, где в полной мере раскрыты данные художественные приёмы. Ещё один русский писатель – мастер подобного жанра – Бажов. Все помнят его «Малахитовую шкатулку» по форме и содержанию также являющуюся литературными сказами.

Таким образом, можно судить как об эрудиции Кирилла Богдановича, об его глубочайших познаний в области отечественной литературной классики, так и отметить, что он, уютно расположившись в этой традиции, стал её откровенным продолжателем. Имея корни далёкой польской земли, случаем земной судьбы оказавшись в суровых сибирских краях, этот славный человек своё задушевное, сокровенное оставил в наследство и тем, с которыми он был рядом, и тем, которые будут жить на этой всё же уютной земле.