Виктор Свешников - Сын неба

Сяо пошёл в дом, а мне Лика сказала, что дядя передал ему одежду. Вскоре из дома вышел парень, которого трудно было узнать. Как платье меняет человека! Он сразу стал не нашим, не земным. Прекрасная униформа подчёркивала его привлекательность. Лика это почувствовала. Она покраснела и опустила глаза, а он не спускал с неё взгляда. Сяо ей нравился. Она потом посматривала на него и вздыхала.

Поджарилась козлятина. Мы пригласили гостью отведать её. Она подсела к нам, но не решалась положить в рот незнакомую пищу и всё глядела на парня. А он уплетал мясо за обе щеки. Наверное, ради приличия, она проглотила кусочек и отказалась от еды, сказав, что не голодна. А мой сын опорожнил всю сковородку и, бросая на девушку тайные взгляды, принялся за чай. Я встал. Сказав, что мне надо отдохнуть, ушёл в дом, оставив их вдвоём. Зачем мне было мешать им своим присутствием? У Сяо начиналась новая жизнь….

Архат замолчал. В доме стало совсем темно, но мы, заворожённые удивительным повествованием, не замечали этого. Святой задремал – он устал от долгого рассказа. Если бы я, когда-либо услышал подобное от другого лица – ни за что бы, ни поверил. Но здесь было иное: фантастика, но реальная, исходившая из уст прямого участника событий. Свидетельством этому в доме, без всякого подвода извне, уже почти сорок лет было электричество. Кабель был зарыт в землю прямо в доме и куда он шёл, невозможно было определить.

Мы включили свет, стали готовить ужин. Святой проснулся, вышел на улицу. По возвращении, пригласили его к нашему импровизированному столу. Ел он мало, говоря, что в его годах и кушать-то не хочется, и всё больше пил чай. После ужина, мы пристроились рядом с его ложем и приготовились слушать. За окном завывал сильный ветер, на улице было всё так же неуютно: сыро, холодно и темно.

Старый Лао прокашлялся и заговорил:

– Раскрывайте свои уши, чтобы ни одно моё слово не прошло мимо – трудно долго говорить. …Итак, у Сяо начиналась новая жизнь. Когда я, отдохнув, вышел из дома, он и его учительница сидели за лёгким высоким столиком. Ученик писал. Девушка говорила и на нашем языке, и на своём. Увидев меня, Сяо воскликнул: – Отец, я запомнил уже весь наш алфавит!

– Молодец! Ты способный! – похвалил я его, а у самого, при слове "наш", сжалось сердце. У сына было счастливое лицо. "Учительница" строго поглядывала на него, но в глазах её было другое. Иногда, она через коробочку беседовала с отцом. Тогда же и Сяо говорил с дядей, докладывал ему о своих успехах.

Лика пробыла у нас три дня и улетела под вечер. Я удивлялся: как могли доверить девушке такую машину? В то время я ещё многое не знал. А оказывается там – в космосе, нужно ещё найти свой корабль, опуститься на него в определённое место и сделать ещё кое-что, прежде чем попадёшь вовнутрь. Вот какая умная и умелая была девушка! Всё это мне, уже потом, рассказал Сяо, когда побывал у них на орбите. Следующие два дня, ученик заучивал слова, которых он много записал. Так началась его учёба своему, родному языку.

Глава 6

Лика прилетала, по несколько дней жила у нас и, давая Сяо большие задания, улетала. Он удивительно легко запоминал и в четвёртый её прилёт, разговаривал с ней уже на их языке. Конечно, не всё он говорил правильно – иногда учительница смеялась над его произношением, но я видел, что процесс обучения шёл легко и быстро. Спустя время, они стали делать большие перерывы в занятиях, ходить гулять в лес. Во взглядах, которыми обменивались, появилась нежность. Я радовался, глядя на них. Что лучшего мог я пожелать моему мальчику?

Каждое её прибытие Сяо ждал с великим нетерпением. А она нарочно не говорила, когда прилетит. Весь день, вздыхая, он через каждые пять минут глядел в небо, ожидая появления серебристой точки. А то ещё, зная, что она следит за ним через приборы, выходил из дома и, подняв голову, размахивал руками, делая призывные движения. Девушка прилетала, весело и радостно повествовала о том, как смотрела на него. А один раз проговорилась о том, что и отец, и дядя тоже иногда поглядывают "вниз" и смеются над его нетерпением. Сяо смутился, но Лика сказала, что они по-родственному воспринимают его. В этом нет ничего плохого. Ей не хотелось, чтобы он перестал делать это, так как она сама, поминутно, подходит к приборам, в надежде увидеть обращённый к ней взгляд.

Однажды её не было целый месяц, и мой Сяо чуть не сошёл с ума, полагая, что они улетели на свою планету, не предупредив его. По ночам стал разговаривать, вскакивал во сне, бежал куда-то и возвращался в унылом состоянии. Я забеспокоился о его здоровье. Он мало кушал, похудел, его удивительные синие глаза стали серыми. Сяо всё реже ходил на охоту, почти не ел добываемую козлятину. Теперь он подолгу сидел или лежал, уставившись в одну точку. Я пытался разговорить его, убеждал в том, что Лика никуда не денется, потому, что любит его. После этих доводов Сяо веселел. Я в это время ставил еду, и он ел, с надеждой, поглядывая на меня.