Петр Мультатули - Строго посещает Господь нас гневом своим… Император Николай II и революция 1905-1907 гг

«Государь вступил на Престол 26 лет, когда характер его еще не сложился окончательно и когда он, по недостатку опыта, еще не приобрел навыка понимать людей» (А.А. Мосолов). [64] Мосолов А.А. Указ, соч., с. 90. Но с первых дней Царствования Император Николай II столкнулся с тем обстоятельством, что многие из его сотрудников, еще вчера безропотно выполнявшие волю Императора Александра III, теперь, решив воспользоваться молодостью нового Монарха и его внешней мягкостью, стали «показывать характер». Так, уже через два месяца после вступления Николая II на Престол, генерал-губернатор Царства Польского И.В. Гурко явился к нему и по сути дела потребовал назначения на должность для своего сына, пользовавшегося недоброй славой в денежных делах. « Гурко приехал в Петербург, явился к молодому Императору и поставил ему ультиматум, сделав это в твердой и довольно резкой форме, заключавшийся в том, чтобы его сын был назначен управляющим Канцелярии, или он уходит. Государь согласился на последнее » (С.Ю. Витте). [65] Витте С.Ю. Избранные воспоминания. М., 1991, с. 308.

Не лучше вели себя по отношению к молодому Царю и многие Великие Князья, которые решили, что теперь они смогут принимать участие в реальном управлении государством. Наиболее амбициозными были кланы «Михайловичей» и «Владимировичей». Но, несмотря на глубокое уважение Николая II к Семье, он сразу же пресек подобные попытки со стороны отдельных ее представителей, указав им на главную их обязанность – военную службу. С нескрываемой обидой пишет об ответе Царя Великий Князь Александр Михайлович: «Государь указывал нам на традиции династии Романовых. “В продолжение трехсот лет мои отцы и деды предназначали своих родных к военной карьере. Я не хочу порывать с этой традицией. Я не могу позволить моим дядям и кузенам вмешиваться в дела управления ”». [66] Александр Михайлович, Великий Князь. Указ, соч., с. 150.

Конечно, Николай II, особенно в начале Царствования, прислушивался к советам и мнениям и своих родственников, особенно матери, вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны, и ближайшего окружения. Но ни чужие мнения, ни чужие советы не определяли политики Императора Николая II. Он руководствовался в ней исключительно своей совестью и своим мнением.

Большинство воспоминаний современников Николая II, как правило тенденциозных, содержат мнение о возможности влияния на Царя, о его безграничной доверчивости. Но всегда в этих же воспоминаниях можно найти опровержения этим утверждениям. Так, генерал Мосолов пишет о «слабохарактерности» Царя, о различных влияниях на него. И тут же, говоря об отношении Николая II к ежедневной работе, генерал свидетельствует: «Он не имел секретарей. <���…> Секретарь Государя мог бы классифицировать корреспонденцию, наблюдать за ходом дел, принимать входящие и т. п. Достаточно работы для двух-трех доверенных приближенных. Но тут-то и заключалась трудность. Надо было бы довериться кому-либо. А Царь недолюбливал доверять свои мысли посторонним. Вдобавок была и другая опасность: секретарь стал бы расти в значении, сделался бы необходимым, влиял бы на Монарха. Влиять на того, кто желал слушаться лишь своей совести! Одна эта возможность должна была сама по себе встревожить Николая II. <���…> Императрица имела частного секретаря, графа Ростовцева, Царь – никого. Он желал быть одним. Одним пред своею совестью». [67] Мосолов А.А. Указ, соч., с. 77.

О каких же решающих влияниях на Николая II в сфере большой политики может идти речь, если решение даже малых, непринципиальных вопросов он предпочитал принимать самостоятельно, оставаясь «один пред своей совестью»? Часто приводят примеры, когда по одному и тому же вопросу Царь соглашался с различными, порой, взаимоисключающими мнениями разных министров, а затем объявлял свое решение. Это часто приводят в доказательство подверженности Императора различным влияниям. Однако нам кажется, что это свидетельствует о другом: « Спорить было противно самой природе Царя. Не следует упускать из виду, что он воспринял от отца, которого почитал и которому старался подражать даже в житейских мелочах, незыблемую веру в судьбоносность своей власти. Его призвание исходило от Бога. Он ответствовал за свои действия только перед совестью и Всевышним. Царь отвечал перед своей совестью и руководился интуицией, инстинктом, тем непонятным, которое ныне зовут подсознанием (и о котором не имели понятия в XVI веке, когда московские Цари ковали свое Самодержавие). Он склонялся лишь перед стихийным, иррациональным, а иногда противным разуму, перед невесомым. Министры же основывались на одних доводах рассудка. Они говорили о цифрах, прецедентах, сметах, исчислениях, докладах с мест, примерах других стран и т. д. Царь и не желал, и не мог оспаривать таких оснований. Он предпочитал увольнять в отставку лиц, переставших преследовать одну с ним цель» (А.А. Мосолов). [68] Мосолов А.А. Указ, соч., с. 76.