Иван Глемба - Во времена Дира и Аскольда

– И чем же я могу помочь молодцу? Вы и сами справитесь с его обучением. Дышать, как я вижу, он умеет, в животе сила есть, бегает прытко и не устает, вынослив и терпелив. Что же еще ему показать?

– Работу с силой, – отозвался Сиуг.

– А вы что, не можете? Вы же не хуже меня приемами наработки силы владеете. Вот и показали бы…

– Светозар выбрал тебя, – пояснил Ярвень, – а он знал, что делал.

– Зато я пока не знаю, как мне начинать говорить с молодцем. Вжиться мне нужно, на Киев поглядеть, может, пожить там. Война, сказывают, скоро будет.

Говоря эти слова, Белогор искоса поглядывал на меня, а потом произнес:

– Да и тебе, Веля, в Киеве не помешает весну, лето и осень пожить, на Подоле носильщиком поработать. Глядишь, многому научишься…

После этих слов Белогор посмотрел на волхвов, изучая их реакцию, но, ни Сиуг, ни Ярвень никак на его предложение не отреагировали. Молчание затягивалось. Наконец, Ярвень произнес:

– Оно-то, может, и так, но у Велеса были проблемы. Его чуть не пленили. Хорошо, что Харлар вовремя опасность заметил и прибыл, когда Велю готовились на ладью занести. Если бы не он, вряд ли ты бы сейчас с ним разговаривал.

Белогор слегка нахмурился, прикусил губу, взглянул на меня, опустил взгляд на землю, и как бы невзначай заметил:

– В поселении в лесу больше не пристало Велесу сидеть. Язык животных и растений он слышит и знает. Лес для него – родной дом. Тут надо с людьми учиться говорить, их слушать и слышать, а также видеть то, что происходит на самом деле. Так я вижу и так мне пришло. Что скажите, радетели?

– Раз ты так говоришь, значит, пришло время так поступать, – несколько промедлив с ответом, произнес Сиуг.

– Только с Добродаром надо это согласовать, – откликнулся Ярвень и слегка прищурился, глядя на меня и Белогора.

Что-то еще беспокоило волхва, и Белогор это сразу же заметил.

– Ты не молчи, не таи, а сразу же говори, – немедленно отреагировал он, глядя на Ярвеня. – Вижу, что слова твои меня касаются.

– Ты, если Велес в Киеве обоснуется, за него на себя ответственность возьмешь?

– Он сам за себя прежде обязан взять ответственность, а то ходит по земле так, как будто опасности для себя не чует.

– Я о тебе спрашиваю, – продолжал Ярвень.

– Вам не придется за него беспокоиться, – после длительной паузы, еле слышно произнес Белогор, – но мне нужно время и помощники. Без них я не смогу пообещать вам что-либо. Один помощник у меня есть…

– Это кто, Торус, который с тобой прибыл? – уточнил Сиуг.

– Он самый. Мне еще помощники нужны. Выбрать среди ваших можно будет?

Сиуг и Ярвень переглянулись. В это время к нашей группе подошли Житень и Преслав. Белогор внимательно на них посмотрел и произнес:

– Я могу Слава к делу привлечь?

– Откуда ты его знаешь? – слегка удивился Ярвень.

– Мне еще нужен кто-то лет на пять-шесть старший за Велеса, – не отвечая на вопрос, уведомил о намерениях Белогор.

– Кого выберешь, тот и будет, если согласится, – уверил Житень Белогора.

– Сговорчивые вы, покладистые, – усмехнулся Белогор. – Неужели так Светозару доверяете? Он ведь мог и ошибиться.

– Оно-то так, но Свет редко промашку давал, – негромко произнес Житень. – С Добродаром мы вопрос согласуем. Что тебе еще нужно?

– Время и твоего помощника Добрушу.

Ответ Белогора слегка удивил Житеня.

– А Добруша тебе зачем? Не молод он. Да и откуда ты его знаешь?

– Как же не знать твоего помощника? – вопросом на опрос ответил Белогор. – Старшим группы вместе со мной будет.

– Вижу, ты о нас наслышан, – усмехнулся Житень. – Что для себя и семьи ничего не просишь? Ты же в прошлом привык жить богато и на широкую ногу. Говорят, дружиной руководил.

– То раньше было, в другой жизни, – еле слышно произнес Белогор.

– Скрываешь что? – спросил Житень, всматриваясь в Белогора.

– А что скрывать? Время варягов к концу подходит, хоть сейчас мы и на подъеме. Та жизнь на острие меча ничего, кроме разочарования, в конце жизненного пути не дает. На себе проверил. Зачем играть на руку Одину или христианам?

– Ты отошел от Одина? – поинтересовался Житень.

– От служения ему и тем, кто за ним стоит.

– Чем же тебе христиане не угодили? Говорят, они миролюбивые, – заметил Ярвень.

Белогор покосился на него, усмехнулся и произнес:

– И это ты мне говоришь? Я был и во Франции, и в Дании, и в Германии, в Англию заплывал. Везде видел одно: мир Одина, Тора, Фрэи умирает и все больше христианизируется. Что же касается миролюбия, то это есть маска, за которой прячутся волчьи зубы. Я не овечка, но и не волк. Зато волков и прочую нечисть в черных рясах вижу издалека. Служителей с рожками на голове перевидал на своем веку предостаточно. Стать, как они, молить кого-то о чем-то, когда в руках меч, не стану. Изображать из себя смиренную овцу, прикидываться таковой ради выгод, не желаю. Поэтому стал волхвом.