Алексей Мартыненко - Запретные темы истории

Вот на пересечении этих мрачных подземелий, понастроенных бандитом масоном Кучкой, с речной контрабандной артерией, Пехоркой, и Муромской дорогой с последним перед Москвой постоялым двором, Обираловкой, некогда и посчастливилось мальчику Алеше появиться на этот столь удивляющий своими историческими несоответствиями свет.

Далее:

Существует такая притча.

Молодой человек заканчивает школу и поступает в институт, а там и говорят ему: «Забудьте все, чему учили вас в школе». Он заканчивает институт и поступает на работу, а ему говорят: «Забудьте все, чему учили вас в институте».

И ведь действительно практическая деятельность в корне отличается от чисто теоретической.

Мне в этом плане в свое время здорово повезло: по причине необыкновенной хлипкости своего здоровья довелось провести начало учебного года в 6-м классе в детском санатории.

К больным же детям отношение обычно особое – их балуют. Вот и я, почувствовав возможность расслабиться, не преминул тут же ею и воспользоваться в более чем полной мере. Обладая необыкновенной ленивостью характера, а в особенности к вещам вовсе меня не интересующим, потихоньку перестал учить уроки вообще. При ответе же у доски научился исхитряться перескакивать на другие темы так удивительно ловко, что учителям, ставящимся этим в положение между срывом урока и попыткой ничего не заметить, не оставалось ничего иного как делать вид, что они не замечают никакого подвоха. А там и относились к этому нормально – ну, мальчик больной, мол. Что с него возьмешь?

Вернувшись же впоследствии в родную и чуть ли ни до слез любимую школу, уже полностью лишившись привычки готовить домашнее задание, нахватал поначалу за свои изыски уйму двоек. И лишь, наконец, поняв, что здесь такие номера не проходят, попытался приступить к зубрежке проходимого материала.

Но вот незадача: за выученное прекрасно подготовленное домашнее задание мне вдруг стали ставить тройки. И я не понял тогда – почему. Но это и сегодня осознать нелегко. Ведь практически везде, и сегодня, после двойки всегда можно получить и пятерку. Если, конечно же, учитель не страдает при этом какой-нибудь маниакальной предвзятостью к испытуемому ученику.

Но в том, вероятно, заключается жизнь именно в военном городке – кусочке территории, где принципы главенствующей в стране системы доведены просто до абсурда. А система гласит о том, что если человек споткнулся и упал, то ему не руку следует протянуть, но добить – пристрелить, чтобы не скулил. То есть винтик механизма системы дал сбой – в строю вместе со всеми, видите ли, – идти не пожелал, как предполагалось, – дружно и в ногу. А к отступлению от нормы может быть применено системой лишь единственная мера воздействия – пресечь и примерно наказать. Вот они и решили ко мне свою излюбленную меру наказания применить – втоптать в грязь.

Но, при этом, не поняли, что я им не лошадка извозная, которую принято плеточкой по ягодицам погонять: на меня где влезешь, там и слезешь.

Конечно же, поначалу попыхтев преизрядно, готовя своим деспотам зубрежкой домашнего задания возможность плюнуть мне в лицо, заполучив этот плевок и осознав его неизбежность, я понял, что обществом этим странным отвергнут. И для меня в тот момент было понятно: навсегда.

Другой был бы убит и втоптан в грязь. Но меня эдакая микроскопическая неприятность не очень-то и проняла. Общество меня отвергло? Ну что ж, тем хуже для него. И вместо униженного выклянчивания места под солнцем, что от меня, как изгоя, теперь все и ожидали, учительствующему персоналу пришлось столкнуться с достаточно непривычным выходом из-под пресса: я махнул на них на всех рукой и перестал готовить уроки вообще. Ведь на трояк уж все равно, как ни то, и абсолютно ничего не зная – отбалтаюсь без проблем: благо язычины, длиннее, чем у меня, никогда не существовало, наверное, и в природе. И учить для этого ничего не требуется вовсе. Вот и чудненько – можно устраиваться поудобнее – и отдыхать. А если кто-то рискнет вызвать меня к доске, то я им такой цирк устрою, что сами не рады будут: класс будет трястись от хохота, а сам рискнувший со мной справиться педагог будет в нетерпении поглядывать на часы – ждать, когда же раздастся спасительный для него звонок. И долго этот спектакль, в качестве анекдота, будет еще гулять по школе, вгоняя в краску педагога, порешившего проверить меня на вшивость по части владения словесностью.