Николай Андреевич Липин - Двадцать тысяч королей или гадание по Китайской Книге Перемен

НИ БУЙВОЛЫ, НИ ТИГРЫ НЕ БРОДЯТ ПО ПУСТЫНЕ ИЛИ БАЛАНС МЕЖДУ РАЗНЫМИ ГРУППИРОВКАМИ

Гадание по китайской Книге Перемен: «В речах пусть будет стойкость. И раскаяние исчезнет. (Гексограмма Гэнь)».

Во время одной из встреч Патриарх пожаловался, что очень устал от партийной суеты. – Приходят эти и жалуются на тех. Затем приходят те и жалуются на этих. Если бы Вы знали, как я устал от всего этого. Эти слова показались странными, поскольку, непрерывное поддерживание внутрипартийного конфликта входило в негласные правила игры. Всякого рода вздрязги способствовали политической активности. В этой связи часто вспоминался фрагмент советского фильма «Свинарка и пастух», в котором главная героиня Глаша тормошит новорожденных поросяток, дабы они начали жить. Противоречия были движущей силой любого дела, тем более – политических перемен. Лидер Партии, при этом, по тем же неписаным правилам, должен был оставаться над схваткой.

Но в случае с Патриархом все было иначе. Меня не раз удивляло его абсолютное спокойствие и индифферентность при получении известий о каких либо экстраординарных событиях. Его мало чем было возможно удивить. Казалось, что все это он уже видел и слышал. А с теми или иными поступками политиканов различного пошиба он уже сталкивался в каких то иных измерениях. Все приходили к нему как к отцу родному и изливали горечь потаенных уголков своих душ. А он, молча, слушал и ничему не удивлялся. Было нечто таинственное в его личности, что позволяло людям не сомневаться, что Патриарх их поймет. Скорее всего, это качество он выдрессировал в себе в течении бесконечно долгих лет своей политической карьеры. Сегодня он был океаном, который мог вместить в себя все реки и ручейки русского политического поля.

Молодые политики, которые были у всех на слуху, обладали большим энергетическим потенциалом. И этот потенциал требовал выплеска энергии. Они при каждом удобном случае поносили друг друга, при этом умудряясь не выходить за негласные рамки правил игры. Словно некий опытный дирижер умело руководил всеми аккордами этой симфонии. Иногда складывалось впечатление, что Патриарх сам поощрял громкие, а подчас и скандальные, выходки молодых политков. Как говорится: «Милые бранятся, только тешатся» . Поэтому его, если не любили, то уважали. Показательно, что Патриарха предпочитали не упоминать в своих мемуарах эти деятели. Ему удавалось оставаться в тени и при этом не терять контроль над ситуацией в целом. Последнее свидетельствовало об исключительности его опыта и позиции. Андрей Александрович был проинформирован о всех передрягах и крепко держал все нити потенциальных возможностей игроков политического театра. Я заметил, что он не появлялся на тех заседаниях политсовета Партии, на которых планировались межпартийные разборки. Подобная позиция импонировала. Возможно, подобной позиции хотел придерживаться и я. Но этого положения нужно было заслужить. До него нужно было дорасти. Как гласит китайская мудрость «Ни буйволы, ни тигры не бродят по пустыне». Невозможно участвовать в политической жизни, сознательно удалившись в «пустыню».

– Ты у нас волк-одиночка??? В этой реплике Патриарха, обращенной ко мне, был упрек и твердая уверенность в том, что так долго продолжаться не может. С его ли подачи или нет, один из функционеров втолковывал , что мне нужно вступить в какую нибудь «шайку» . – Иначе, пропадешь. Никому не позволено было обойти «социальный лифт» . Это были опытные интриганы. Они знали, о чем говорят. Каждый хотел затащить меня в свою шайку. Но ни в какую шайку особого желания вступать не было, ибо чувствовал, что последнее может навредить моей душе. Каждый из этих людей искал себе сообщников, при этом не уважал ни окружающих, ни себя. Неизбежно назревал конфликт.

Иногда казалось, что Патриарх сознательно создавал различные нестандартные ситуации в моей жизни, дабы увидеть, как я из них выкручусь. Делал это он не со злости. Просто мои решения подчас помогали ему найти правильный код поведения в вопросах уже его жизни, которая имела совсем иной масштаб. Иногда, когда было особенно трудно, Звезда предлагала принять мудрое решение и лечь спать. Или же сегодня и сейчас устроить Новогодний Праздник, хоть на дворе стоял сентябрь. Она доставала короб с хрупкими елочными игрушками и начинала их бережно перебирать. Иногда я огрызался. Тогда Звезда примирительно просила: «Хорошо. Хотя бы конфетку тогда дай». Это часто помогало. Решение проблемы после этого иногда приходило само собой. Так мне удавалось сохранить свое человеческое достоинство и окончательно не стать винтиком в аттракционе политических представлений.