Константин Жемер - Когти Каганата

Везение не оставило Кулебяко с примкнувшим к нему Толстым на всём пути следования до эсесовского лагеря, а равно и в нём самом (по известным причинам, там не оказалось ни одной живой души). Лишь лимонка старшего краснофлотца Вани Нестерова поставила крест на преисполненной благоприятными совпадениями и счастливыми случайностями жизни матёрого троцкиста и английского шпиона Кулебяко. Взрывом его разорвало на куски, а Толстого лишь оглушило и оцарапало руку. Очнулся американец в полной темноте: фонари погибли, но, кроме того, упомянутый взрыв вызвал обвал, который наглухо запечатал пробитый немцами проход.

27 сентября 1942 года. Левобережное Цымлянское городище.

Судьба Ильи Толстого определилась быстро. Крыжановский просто объявил: «Американец пойдёт с нами! Пусть Слюсар за ним присмотрит…». Никто не возразил, даже особист.

Битый час группа сидела в темноте, ожидая возможного появления немцев, но те, скорее всего, ушли так глубоко, что не слышали взрыва и, следовательно, не всполошились. Пришлось оставить удобную позицию за стенами домиков и лезть дальше в подземелье. В следующем коридоре воды не было – вначале он шёл на подъём, а потом, наоборот, резко стал углубляться. Спускались очень осторожно, то и дело останавливаясь и прислушиваясь.

Американский агент выглядел понуро – бедняга сильно переживал по поводу того, что все они теперь замурованы в каменном «мешке». Понятное дело, ему никто не сказал про «когти», способные пробить любую преграду. Во время следующей остановки, когда группа оказалась в очередном обширном помещении, Герман наклонился к уху американца и зашептал:

– Смотрю, в игре разведок вы – человек неискушённый, потому и оказались втянуты в историю. А это, между прочим, распространённый приём – бросить слабо подготовленного человека против профессионалов и посмотреть, что выйдет. Когда-то и меня самого так использовали – в качестве разменной пешки или, если хотите – дурака. Ничего, выпутался, благодаря милости Господа и заботе добрых людей. В результате приобрёл кое-какой полезный опыт и даже женился, чего и вам желаю.

Поскольку вздох, которым Толстой ответил на эту тираду, свидетельствовал о весьма малой вере в благополучный исход игры, в которую его втянули Паулс с Дауни, Крыжановский пообещал:

– Мы и сейчас выпутаемся!

Он хотел добавить ещё что-нибудь ободряющее, да не тут-то было.

– Ой, мамочки!!! – как-то по-бабьи взвизгнул Иван-Абрам.

Находка красноармейца ужасает: в свете фонаря прямо в воздухе висит пара глазных яблок. Мёртвых, конечно, но испуг порождает в душе Германа странное ощущение, будто два куска плоти живут некой призрачной жизнью, подобно глазам знаменитой Джоконды с картины Леонардо.

– Вот что свело с ума тех двоих фашистов, а вовсе не великаны-людоеды, –прокомментировал увиденное Артюхов. – Это и ежу понятно.

Лучи фонарей разведчиков зашарили по полу и быстро нащупали хозяина глаз – эсесовца, чьё лишённое головы туловище напоминало тряпичную куклу, побывавшую в руках ребёнка-изверга.

Смолчать не сумел никто – ругательства и прочие выкрики слились в один малопонятный ор.

Герман нервно сглотнул и выудил из кармана пачку папирос. Хотел закурить, но вместо этого, поддавшись импульсу, прицелился по мёртвым глазным яблокам и швырнул в них папиросу. Ту постигла незавидная участь: бумажные ошмётки разлетелись, словно попали под вертящийся пропеллер комнатного вентилятора, зато крупинки табака повисли в воздухе, напоминая золотистые снежинки.

Интуиция среагировала быстрее разума.

– Никому не двигаться! – вскричал Крыжановский поспешно.

– Что это такое, никак поле какое-то? – раздался возглас Никольского.

– Всё правильно, – поддержал его Артюхов. – А зал – ни что иное, как лаборатория, от которой, правда, ничего не сохранилось. Только остаточные явления древних экспериментов…

– Оставим загадки учёным-специалистам, – пресёк разглагольствования Крыжановский. – Нам нужно выбираться. Вон выход…

Метнув ещё одну папиросу и удостоверившись, что она послушно пролетела положенное расстояние, а затем покатилась по полу, Герман сделал несколько шагов вперёд.