Ольга Конаева - Лучинушка

Митяй стукнул кулаком по столу, потом схватил Стешу за плечо, резко развернул к себе лицом и ударил по щеке. Стеша закрыла лицо руками. Он ударил её ещё раз по голове. Она вырвалась, схватила висевший у двери тулуп, и, как была в комнатных тапочках, выскочила на крыльцо. В окно было видно, что Митяй обувается, собираясь в погоню. Стеша отбежала подальше в сад и встала за старую яблоню. Горькие слёзы застилали глаза. Она зажимала рукой себе рот, чтобы не зарыдать во весь голос.

Митяй вышел на крыльцо и стал оглядывать двор. Заметив на снегу оставленный ею след, усмехнулся и пошел по нему к дереву, за которым пряталась Стеша.

– Ау, женаа! Хочешь поиграть в прятки? Я не против, давай поиграем. Чур, я иду искать, а кто плохо спрятался, того будем убивать. Слышь, Стешка, убивааать! Сейчас отведу тебя к оврагу, придушу и оставлю на съедение волкам. И всё будет шито крыто. А ведь неплохая идея, правда? Так что, будем играть или сама пойдешь, по – хорошему?

Стеша бросилась бежать в глубь сада, но Митяй догнал её, и, схватив за воротник тулупа, стал толкать впереди себя к калитке.

– Оставь меня, – закричала Стеша, пытаясь вырваться из его цепких рук, – чего ты хочешь?

– Чего я хочу? Я тебе уже сказал, чего я хочу. Ты меня достала, унизила перед всей деревней, и за это поплатишься. Такие суки, как ты, жить не должны.

– Я ни в чём не виновата и ничего плохого не делала.

– Ничего она не делала… А глазки Кирюхе кто строил, я?

– Да с чего ты взял, что я строила глазки? Никаких глазок я никому не строила.

– А по – твоему, я совсем дурак,– всё больше распалялся Митяй, подгоняя её в сторону оврага,– ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю? Зря, что ли газетчики за тобой, как кобели за сучкой, бегают? Ишь ты, звезда… Будет тебе сейчас и звезда, и небо в алмазах.

– Хватит, Митя, мне холодно. У меня ноги промокли. Я тебя прошу, пойдём домой…

– Она меня просит! – гоготнул Митяй, – поздно, мать… Сейчас скормлю тебя волкам, тогда и пойду спать. А утром Кирюха опять пойдёт тебя искать. И я пойду, буду ему помогать. Буду очень стараться, потому как к утру не останется от тебя ни следочка. Вишь, как метёт?

– Да ты совсем сошел с ума… Почему это ты решил, что волки съедят именно меня, а не тебя?

– А тут арифметика очень даже простая. Ты баба, а я мужик. Кто из нас будет помягче и послаще? Конечно, ты. Вот то – то же.

В это время где – то неподалёку раздался волчий вой. Стеша невольно прижалась к мужу, ища защиты у того, кто вёл её на смерть. Да она и не верила в то, что он действительно этого хотел. Как обычно, ему захотелось покуражиться, показать, что и он чего – то стоит, но обида и пьяная удаль не позволяли остановиться. Митяй мигом протрезвел. Он попятился, таща Стешу за собой, и оглядываясь по сторонам в поисках опасности. Волки снова завыли в несколько голосов. Они были где – то рядом, но на глаза не показывались. Митяй некоторое время продолжал пятиться, потом схватил Стешу за руку и оба побежали что было сил. Волки завыли ещё раз, словно предупреждая людей о том, кто хозяин этой территории, и затихли. В крайнем дворе заскулила собака, робко и тоскливо. Ей ответила другая и, словно осмелев, чувствуя поддержку, обе остервенело залаяли. Им ответили другие, и лай покатился по деревне, переливаясь из края в край, словно вода в половодье.

Вернувшись домой, Митяй снова растопил погасшую печь и поставил на неё две кастрюли воды. Пока они грелись, оттирал Стешины ноги снегом, а потом долго отогревал горячей водой. Хорошенько распарив, бережно вытер махровым полотенцем, взял на руки, словно маленького ребёнка, и уложил в постель. Прибрав в комнате, лёг рядом и прижался к Стеше. Она лежала, сложив руки вдоль тела и вытянувшись в струнку, а он время от времени вздрагивал и обнимал её ещё сильней. За всё время они ни сказали друг другу ни слова.

Глава 2

С той поры всё в ней изменилось. Стеша работала на ферме, как и прежде, только стала ещё молчаливей, такой, какой была её бабушка. Дома старалась занять себя делом, однако её руки сами выполняли привычную работу, а мысли блуждали где – то далеко. В дурную погоду, поздними вечерами, она часто подходила к окну, долго вглядывалась в темноту и вслушивалась в завывания ветра, словно хотела услышать и понять что – то тайное и важное. Когда Митяй в такие минуты обращался к ней, она не слышала, или делала вид, что не слышит, а если он продолжал требовать ответа, смотрела на него тяжёлым взглядом, и казалось, что ещё немного , и она взвоет подобно раненой волчице. Однажды Митяй не выдержал и закричал: