Владимир Андриенко - Дело помещицы Дарьи Салтыковой

– А подробнее? Я бы хотел сам посмотреть, что там есть по Андрееву.

– Да вот. Вот в сей бумаге сказано, что Андреев Хрисанф был жестоко избит. И вот в сей бумаге также сказано. И в этой. Но кто и как его избил – сам черт не разберет. Дело обросло бумагами и разобраться в сем поди попробуй. И все сие попало в архив. Я после двух часов чтения совсем запутался в показаниях. Это же черт знает что такое.

– Так вы ничего не нашли, Иван Иванович? – спросил Соколов, понимая, что у Иванцова все – таки что – то имеется.

– Нашел. Но не по Андрееву, а по девице именем Марья.

– Говори, Иван Иванович.

– Вот, – он вытащил другую бумагу. – Молодая служанка 18 лет по имени Марья Петрова попала в дом Салтыковой в качестве служанки месяца января, 2-го дня, года 1760-го. И ровно спустя месяц она умерла.

– Причина смерти? – спросил Цицианов.

– Ожоги! И это засвидетельствовано. Я выделил эти документы.

– Причины ожогов указаны? Где бумаги? – спросил Соколов.

Иванцов передал ему лист, и Степан Елисеевич стал его читать. Но ничего особенного там не нашел.

– И что? Здесь сказано, что девка обожгла себя горячим утюгом. Это ничего не доказывает. Да таких случаев можно набрать сто по одной Москве. Третьего дня в доме Голицына конюх опрокинул на себя бадью с кипятком и от тех ожогов скончался. И Голицына обвинить в душегубстве?

– Но я, Степан Елисеевич, по тому делу не токмо бумаги читал, а еще и с крепостной девкой Домной, что в настоящее время при Салтыковой состоит беседу имел.

– И что сказала вам девка? И, главное, где вы встретили её? – стал интересоваться Соколов. – Не домой же вы к ней ездили?

– Нет, не домой. Ту девку Домну я встретил случайно. Мне на неё указал архивный чиновник. Вот де на улице стоит девка из дома Салтычихи. Я бумаги схватил и на улицу. Девку догнал, и сумел разговорить.

– И что она сказала?

– Как раз по Марье Петровой.

– Вот как? Сразу по тому делу, по коему ты бумаги читал? – удивился Цицианов. – Редкая удача.

– Редкая? – спросил Соколов. – И, ты князь, в такие совпадения веришь?

– Всякое бывает в жизни, Степан Елисеевич. Но говорите далее, Иван Иванович.

– Сказала мне Домна, что девка Марья Петрова в горницах барского дома мыла полы. И помещица была той работой недовольна. И за то стала бить Марью скалкой. Затем девку отдали гайдукам, и те её били батогами. Затем её избитую снова привели к помещице. Та схватила утюг, коим девки гладили белье, и прижигать стала избитую. А когда утюг остыл, то снова велела его на кухне на огне накались. После того девке было велено полы перемыть, но она к тому была неспособна. И барыня, распаляясь еще пуще, снова стала девку бить скалкой, пока та не умерла.

– И Домна сие видела сама? – спросил Соколов.

– Нет. Она в те поры еще при барыне не состояла. Но про сие слыхала от других слуг.

– Имена слуг Домна назвала?

– Нет, Степан Елисеевич. Я про то не спросил.

– Тогда сие не доказательство, Иван Иванович. Такое дело рассыплется сразу же. Что у нас имеется? Свидетельство про ожоги? Нужны свидетели того преступления. А Домна не свидетель. Она самолично ничего не видала.

– Но она может назвать тех, кто сие видал. Да и у нас есть жалобы крепостных, – вскричал Иванцов. – Тех, кто подал челобитную императрице. Разве нет? В этом направлении и нужно проводить главное следствие.

– Жалоба может быть простым наветом крепостных на свою барыню. Жалобу нужно доказать. Что скажете на это вы, князь? – Соколов посмотрел на гостя из Петербурга.

– Именно за этим меня и прислали. Раскопать, правду ли писали доносители. Императрица наша склонна им верить. Но просто так осудить знатную дворянку по жалобе крепостных нельзя. Это вызовет протест многих помещиков и душевладельцев в России.

– А допросы с этих крестьян – жалобщиков сняли? – поинтересовался Иванцов.

– Сняли. Но более чем в доносе они не рассказали.

– Но их можно допросить снова, – проговорил Иванцов. – Они все еще в Петербурге?

– На показания крестьян можно не рассчитывать, – ответил Цицианов. – Больше того, что они сказали, уже не скажут. Крестьяне Ермолай Ильин и Савелий Мартынов, что доставили челобитную в собственные руки Ея Императорского Величества, как в воду канули. Екатерина Алексеевна выслушала их, велела накормить пожаловала каждому по 100 рублей. А затем их отпустили.

– Ясно, – проговорил Соколов. – А затем они канули неизвестно куда. Была им охота с такими деньгами возвращаться к своей помещице. Выправили себе за пять рублев новые документы, и были таковы. Поди теперь сыщи их. Россия большая. А эти челобитчики как огня Салтыкову бояться. Ведь Дарью Николаевну пока никто не заарестовал. За ней пока установлено лишь наблюдение в её московском дому.