Владимир Андриенко - Дело помещицы Дарьи Салтыковой

Цицианов с Соколовым переглянулись.

– А откуда у Ермолая появились деньги? – спросил Соколов.

– Дак он говорил, что дали ему денег.

– Кто дал? – Цицианов стал терять терпение.

– Да я имени то его не знаю, но Ермолай мне того человека показывал. Он в трактир заходил, когда мы были уже сильно выпимши. И он стукнул меня по плечу и прошептал, смотри мол, вот моя жила золотая.

– А что это был за человек? – просил Иванцов. – Ты его раньше в трактире видел ли?

– Да нет. Не видал. Но одет он был как купчишка средней руки, хотя не купец. По повадке из благородных он. Я-то купцов в своей жизни немало повидал.

– Странно все это. Весьма странно, – задумчиво пробормотал Соколов. – А ты мил человек, пока останешься у нас. Я вызову стражу и отправлю тебя в приказ Разбойный или как они сейчас это называют Тайная экспедиция! [12] Тайная экспедиция – центральное государственное учреждение в Российской империи, орган политического розыска (1762–1801). Формально ведомство возглавлял генерал – прокурор Сената Но фактически экспедицией руководил обер – секретарь Шешковский С. И. Но ты не бойся, через день два полетишь оттуда куда глаза глядят и наградой. Никто пальцем тебя не тронет.

– Но зачем это? – спросил Мишка. – Мне слово вот сей господин дал, что не учнут меня мытарить! А про Разбойный и вовсе разговора не было!

– Да ничего тебе не грозит! Посидишь немного и все. А харчь будет для тебя особый из трактира закажем, и штоф вина найдется. И вот тебе рубль для начала.

– Показания дашь по всей форме, и писарь составит с твоих слов бумагу. И, может, еще чего вспомнишь сидючи. И, главное, того человека нам укажешь, что деньги Ермолаю дал. А затем все обещанное получишь и полетишь вольной птицей на все четыре стороны.

Москва.

Квартира Степана Соколова.

На следующее утро Иванцов прибыл прямо домой к Соколову. Он выдернул Степана из постели и тот едва надел халат, как к нему ворвался Иван Иванович.

На лице коллежского регистратора была растерянность.

– Что случилось, Иван Иванович? С чего такая спешка? Уж не пожар ли на Москве?

– Хуже! – выдохнул Иванцов. – Мишка в узилище убит нынешней ночью!

– Что?! Как это убит? Что значит убит?! Его вчера за строгий караул посадили не где – нибудь – в Тайной экспедиции!

– А то и значит, что убили его. Я приехал за ним и подьячего привел сказку с его слов составлять. Зашли в камеру, а он лежит с распухшей рожей уже неживой.

– Убийство?

– Точно так, Степан Елисеевич.

– Вот же не повезло, так не повезло! – вскричал Соколов. – Ты Иван Иванович, сторожей – то допросил? Кто в камеру заходил?

– Они божатся что никто. Говорят не иначе нечистая сила.

– Нет, это не нечистая сила. Кое – кто обрезал ниточку.

– Салтычиха! – вскричал Иванцов. – У неё везде свои люди! Вот и донесли про Мишку.

Соколов не согласился:

– С чего Салтичихе убирать Мишку? Он ничего противу неё не сказал бы ибо не знает ничего про дам Дарьи Николаевны. Нет! Его смерть Салтыковой не нужна.

– Но он говорил, что она душегубица! Он говорил, что девок она мучит. Али вы позабыли, ваше благородие?

– Да это пол Москвы говорит, Иван Иванович. Да и кто поверил бы словам какого – то Мишки, личности темной, с законом не в ладах состоящей? Кто осмелился был на основе его показаний открыто обвинить знатную дворянку Дарью Салтыкову, что с царями в родстве состоит? Нет! Дело в ином.

– В чем же, Степан Елисеевич?

Соколов ответил:

– Кто – то не хотел, чтобы мы узнали о том, кто дал деньги Ермолаю Ильину! Ибо если мы узнаем, кто это сделал, то узнаем и то, кто стоял за жалобой императрице. Иван Иванович, давай ноги в руки, и туда где сидел Мишка.

– В Тайную экспедицию? Да я только оттуда, Степан Елисеевич!

– Еще раз поезжай, друг. Вытряси из тех, кто был ночью на страже, все. И мне не нужны россказни о нечистой силе. Они знают, кто его убил. За взятку пустили к нему убийцу. Я в этом уверен. Делай что хочешь, если надо применяй пытку, но добудь мне истину!

– Понял, Степан Елисеевич. Все исполню.

– Кто там ныне в начальниках?

– Гусев, – ответил Иванцов.

– Гусев? Знаю такого. Человек хороший и по – своему честный. Потому странно все это, ну да разберемся. А я к Цицианову поеду. Нужно не медлить с допросом самой Салтыковой.

– А куда она денется. Под домашним арестом сидит сердешная.

– Плохо ты знаешь Москву, Иван Иванович. Скоро распоряжение о домашнем аресте будет отменено.