Олег Хафизов - Дуэлист

Сомнительно уже и то, что мой друг бывал в Америке и был монархом славного царства Колош. Откройте воспоминания Крузенштерна, и вы увидите, что шлюп «Надежда» никогда не приближался к островам Русской Америки и, следовательно, не мог там никого высадить. Адмирал Крузенштерн прямо говорит, что по прибытии на Камчатку удалил из команды гвардии подпоручика Толстого и ещё двух человек, отправив их сухим путем в Петербург. Как не поверить добросовестному моряку?

Правда, я видел в коллекции Американца испещренные копья, скальпы и черепа диких, которые могли быть привезены из Америки, но также приобретены у племен Бразилии, Маркизовых островов, Сибири и других мест, которые он посетил в своей Одиссее. Что до меня, то Федор Иванович никогда не рассказывал мне о своем американском царствовании, жертвоприношениях и каннибализме, уповательно, приберегая сии сказки для более доверчивых ушей московских дам.

Обратимся к столь любимой вашим братом журналистом статистике. Мне доподлинно известно, что графу приходилось убивать людей на дуэлях, а возможно, и на войне. Но их число одиннадцать кажется мне чрезмерным. Сколько людей убили лично вы, милостивый государь? Представьте, я тоже никого не убивал и, будучи на войне, даже ни разу не выстрелил из пистолета. Отчего же некоторые господа полагают, что во времена Александра Благословенного убить на дуэли дворянина было так же легко, как свернуть голову курице?

Были ужасные случаи наподобие поединка Завадовского и Шереметева, дуэлей каре или знаменитого дуэля Чернова, когда противники сошлись на три шага и натурально уложили друг друга наповал. Но таковых смертоубийств я вам не насчитаю двух десятков за все время от возвращения русской армии из заграничного похода до кончины Александра I, когда общество наших офицеров отличалось особым буйством. Да за один нынешний год под колесами экипажей в Москве погибло втрое больше народа! Вы же мне рассказываете, что мой друг, как Ванька Каин, отправил к праотцам дюжину отборных кавалеров!

Хотите мое мнение? Человек, хотя бы раз не убоявшийся подставить свой лоб под пулю и с честью выдержавший таковое испытание, на целую жизнь приобретал себе славу храбреца. Дуэлист, получивший хоть легкую царапину и заплативший за свою честь собственной кровью, уже почитался романическим героем и вызывал своим появлением в гостиной ажитацию дам. Если же вы убили человека, не одиннадцать, но одного, вы были настоящий Демон. Каждое ваше слово приобретало роковой смысл, каждый жест перетолковывался в особом, таинственном значении. Матушки боялись вас, как огня, а дочки их слетались на вас, как на огонь слетаются бабочки. О подобной репутации каждый из нас мог только мечтать. У неё был всего один и крупный недостаток: на поединке вас мог угробить другой демонический герой.

Что касается его детей, то, по собственным его словам, он схоронил восьмерых в младенчестве или раннем возрасте. Четыре дочери были рождены и все умерли еще до брака. Позднее его жена родила ему еще четырех наследников, но и они прожили недолго. И, наконец, дочь его Сарра прожила семнадцать лет и скончалась от какой-то неведомой болезни. В живых осталась ныне здравствующая Pauline. Много это или мало, я предоставлю судить вам самому, когда вам суждено будет дожить до моих лет и, Боже упаси, так же схоронить своих наследников.

Смерть Сарры, сей гениальной девушки, потрясла моего друга до глубины души. После нее он никогда уже не был прежним Американцем. И его долг по синодику смерти, каков бы он ни был, сделался квит.

Сарра умерла весной, на следующий год после гибели Александра Пушкина. Её погребли в Петербурге, а затем перевезли на Ваганьковское кладбище Москвы, где теперь покоятся её отец и мать. Ныне это кладбище напоминает музеум под открытым небом, могилы именитых москвичей здесь налезают друг на друга в страшной тесноте. Тогда же семейный уголок сей злосчастной фамилии был весьма просторен и напоминал военное кладбище. Ряд свежих могил малюток Толстых вырос с короткими промежутками, словно жестокий и беспощадный враг окружил семейство Американца и методически выкашивал его перекрестным огнем. Куда и для чего перенесли эти могилы, мне неизвестно, но их там уже нет. Все Толстые лежат под одним каменным столбом.

Гроб с юной девой, до половины укрытый пеленой, едва виднелся из-за вороха цветов и словно плыл между мерцающих светильников и клубов ладана. Служба завершилась, провожающие затушили свечи и гуськом потянулись ко гробу для прощального целования. С внутренней робостью я приближился к мертвой деве и запечатлел на её мраморном челе прощальный поцелуй. Сарра лежала в роскошном гробе, среди благоухающих цветов, такая же прекрасная, как при жизни, словно должна была подняться, с недоумением оглядеться и прекратить сию дурную шутку. На несколько мгновений я задержался у гроба, пытаясь как можно глубже укоренить её обескровленные черты в моей памяти. В прозрачные пальцы Сарры уже была вложена разрешительная молитва, на груди лежал образ святого Спиридония, семейного покровителя, когда-то спасшего графа в каком-то сражении с дикими. Вдруг я заметил, что нижняя губа девушки распухла и синеет сквозь толстый грим. Бедное дитя в последние минуты жестоких страданий искусало себе губы, дабы не смущать родителей своими жалостными криками. Зрелище это было сверх моих сил. Я отшатнулся от гроба, утирая лицо перчаткой.