Святослав Воеводин - Степная царица

Вражеская пехота поспешно поднялась и сбилась воедино, загородившись щитами. Никогда за всю свою долгую жизнь Атей не видел столь плотного строя пеших воинов. Не доводилось ему видеть и таких длинных копий, как те, которыми ощетинились македонские пехотинцы.

Конница ударилась об эти копья и щиты со всего размаху, произведя ужасный шум, в котором смешались грохот ударов, лошадиное ржание и мужские проклятия.

– Они не достают, они не достают! – вскричал Гелен, не сумевший сдержать чувств при виде происходящего.

Напрасно скифы пытались пробить глухую оборону македонян своими короткими копьями, мечами и стрелами. Очень скоро вокруг гигантского прямоугольника щитов образовались целые валы из мертвых и раненых тел. Конница скифов начала рассеиваться по полю, растеряв решимость и злость, без которых невозможна полноценная атака.

– За мной! – заорал Атей, перекосив рот. – Они раздвигают щиты!

Тысяча Милона, остававшаяся на взгорке с царем, помчалась за ним. Сыновья царя и его ближайшие соратники подзадоривали коней, чтобы вырваться вперед и не дать повода усомниться в их отваге. Но впереди всех все же скакал Атей. И откуда только силы и бодрость духа взялись в его немощном теле? Он никому бы не признался в этом, но на врага его гнал страх, а не воинский запал. Царь прекрасно понимал, что нарушил договор и является преступником, с которого Филипп имеет право спросить и непременно спросит, получи он такую возможность. Атей не собирался попадать в плен. Слишком памятна была ему судьба других скифских царей, которых возили по миру в клетках, а потом предавали мучительной и унизительной казни.

Атей был готов сложить голову в бою, лишь бы не быть схваченным. Бегать по степям и прятаться не имело смысла, поскольку беглеца все равно выследили бы и прикончили свои же. Волк, растерявший зубы, никому не нужен. Соплеменники поспешат припомнить ему былые обиды, а прочие постараются избавиться от чужака. Нет! Победа или смерть!

Решимость царя передалась и его войску. Увидев, как Атей несется на врага во главе конной тысячи, прочие тоже поворотили коней и, подбадривая себя исступленными воплями, ринулись назад.

Меж тем, пока суть да дело, македоняне изменили тактику и перестроились. Они не стали держаться монолитной кучей, а разделились на три фаланги, которые разошлись в стороны, оставив между собой довольно обширные пространства примятой травы. Выбрав крайний отряд, не загражденный кучами трупов, Атей поскакал туда.

Вместо того чтобы лететь прямо на выставленные копья, он повел своих всадников по кругу. Вооружившись луками, те поражали стрелами каждую голову, руку и ногу, неосторожно высунувшуюся из-за ограды щитов. То же самое проделывали и остальные тысячи, окружившие другие отряды. Расчет строился на том, чтобы вывести из строя как можно больше врагов и тем самым проредить лес выставленных копий.

Увлеченные скачкой и стрельбой, скифы не заметили, как на ближние холмы высыпали македонские лучники, натянувшие тетивы. Одновременно с ними в движение пришла вражеская конница, появившаяся вовсе не там, где ее ждали, а с той стороны, откуда пришли скифы. Но самым страшным было то, что, подчиняясь крикам полководцев, фаланги мерно двинулись навстречу друг другу, зажимая в железные тиски тех, кто имел несчастье оказаться между ними.

Это походило на гигантские жернова, перемалывающие людей и их лошадей. Движение македонян было неспешным, но неумолимым. Семиметровые копья пронзали скифов, уже не понимавших, откуда их настигает смерть. Сверху сыпались стрелы, с севера неслась вражеская конница, а здесь, на поле боя, стены щитов и частокол копий сминали, протыкали и сокрушали все живое. Биться приходилось не с отдельными воинами, а с монолитными фалангами, уязвимыми разве что с флангов. Да и кто теперь был способен разобрать, где фланги, где тыл, а где фронт!

Взлетали на дыбы кони и падали, хороня под собой всадников. Самые отчаянные поднимались на седла, чтобы прыгнуть в гущу врагов сверху, но смельчаков было слишком мало, и подвиги их оказывались никому не нужными, а сами они гибли напрасно. Впрочем, такова смерть каждого, принимающего участие в сражении. Сходятся две слепые силы и разят друг друга, пока одной не удается взять верх.

Победа македонян была не просто полной – она была сокрушительной. Тех из скифов, кто не выдерживал и обращался в бегство, рубили всадники или доставали лучники. Тех, кто сбивался в кучи, чтобы противостоять напору фаланг, зажимали со всех сторон и протыкали копьями.