Джордж Джемс - Братья по оружию или Возвращение из крестовых походов

– Я это предвидел, – поддакнуло его эхо. – Вы достаточно умны, чтобы но вмешиваться в дело, которое вас не касается.

– Ха-ха-ха! – донеслось тут откуда-то сверху.

Все как один подняли глаза. То, что они увидели, удивило бы и любого: Галон-простак раскачивался на дереве, уцепившись ногами за сук и опустив руки к земле. Покачавшись немного вниз головой, шут обхватил ствол руками в ловко спрыгнул на землю в двух шагах от Вильгельма.

– А! – вскричал де ла Рош, вынимая кошелек из кармана. – Царь шутов сам явился за своей наградой! Лови!

Одну за другой он подбросил вверх две золотые монеты, которые Галон поймал в воздухе.

– Ах, ах! – кривлялся Галон. – Спасибо, господин, спасибо! Теперь я скажу тебе новость, которой бы ты никогда не узнал без этого золота: та, кого ты любишь находится сейчас в замке Монморанси. Отправляйся скорее туда – и она твоя. Ты меня понял?.. Склони на свою сторону ее отца. Расскажи о своих поместьях, богатых дворцах: сир Джулиан так любит золото, как будто дорога на небеса выложена им. А вам и желать нечего: ваши богатства чрезмерны. А если к ним вы присоедините еще и графские!.. Это давно уже в порядке вещей: мы любим делать подарки тем, кто в них не нуждается; нищим же мы плюем в лицо. Ах, ах! Это будет прекрасный подарок! И кто скажет теперь, что я глуп?..

Сказав все это, он бросился прочь и скрылся в чаще леса. Едва он достиг укромного места, где ему не грозила опасность быть настигнутым, шут бросился на землю и в радостном восторге стал кататься по траве.

– Я отомщен! – вскрикивал он. – Я отправил быка на бойню, где мясником будет де Кюсси. Ха-ха-ха! Молодой осел поспешит выпросить согласие у старого и, конечно же, получит его. Но будет ли довольна прекрасная Изидора? Разумеется, нет, о чем она и уведомит де Кюсси. И тогда мой хозяин вызовет его на бой: молодой глупец не посмеет отказаться, и мой господин, мой храбрый рубака наградит его славным ударом так же легко, как ястреб расправляется с жаворонком. Ха-ха-ха! Это навсегда отучит его трясти меня за нос. Проклятое лицо! Проклятая фигура! – он с ненавистью ударил себя по лбу. – Нет ни одного существа на земле, которого кто-нибудь не любил бы, не холил. Меня же вое избегают: все смеются надо мной, презирают, ненавидят… да и я сам ненавижу себя! За что?.. Разве я дьявол?.. А если я Дьявол, так станем и действовать по-дьявольски… И горе тому, кто меня презирает!

Агнесса Мераннийская сидела в своей комнате. В окружении дам своего двора она вышивала что-то, по-видимому, рыцарский плащ. Да и остальные были заняты подобной работой.

– Где Артур? – спросила королева. – Мне надо знать, какие он хочет эполеты: шитые золотом или шелком.

В ту же минуту дверь отворилась, и красивый молодой человек, лет пятнадцати, вошел в комнату.

– Я всегда рядом, прекрасная кузина, – сказал он, склонившись перед королевой и целуя руку, трудившуюся для него.

– Скажите мне, принц, какие вам надобны эполеты – золотые или шелковые?

– Шитые золотом, – отвечал Артур.

В это время вошел паж и объявил о приезде канцлера. Королева побледнела. Предчувствуя, что это посещение принесет ей одни неприятности, она тем не менее велела пажу пригласить министра. Все тут забегали, засуетились, поспешно убирая шитье, и сокол, который, вцепившись в кольцо, внимательно наблюдал за всей этой суматохой, решил, видно, что его хотят взять на охоту, и пронзительно заклекотал.

– Уберите эту птицу, Артур, – сказала Агнесса. – Ее крик действует мне на нервы.

Артур повиновался и вышел из комнаты.

Явился канцлер, но не один, а вместе с пустынником Бернардом. Канцлер поклонился ей, а пустынник благословил.

Сердце Агнессы билось так сильно, что она и слова не могла вымолвить, а лишь показала молча на два стула, стоявшие возле нее.

– Государыня! – обратился к ней Герень, – мы пришли сообщить вам нечто очень важное, но эти сведения не для чужих ушей.

– Выйдите все в приемную, – приказала королева своим придворным, – и не входите до тех пор, пока я вас не позову. А теперь, милостивый государь, сообщите мне о причине вашего визита.

– Смею заверить вас, что, руководствуясь исключительно государственными интересами, мы с отцом Бернардом решились на этот шаг: довести до вашего сведения все, что касается истинного положения дел, рискуя, быть может, задеть вашу гордость и навлечь на себя гнев короля, который тщательно все скрывал от вас.

– Если для блага Филиппа и его государства потребуется все мое мужество, я готова перенести любые удары, но если вашей слова порочат честь монарха и противоречат его воле, то королева повелевает вам молчать. Я считаю Филиппа человеком достойным, а его волю законом.