Юрий Лиманов - Пять лет спустя или вторая любовь д'Артаньяна (СИ)

Нарушение королевского повеления и тайный брак послужили предлогом Людовику для вторжения в Лотарингию.

Король вышел во главе своей армии и дошел до Реймса.

Д'Артаньян был оставлен в Лувре охранять королеву.

Каждый день он видел, как грустная, замкнутая Маргарита де Отфор приходит на утренний прием к Анне Австрийской и молча сидит какое-то время за вышивкой, чтобы потом, ссылаясь на головную боль, испросить разрешения удалиться.

Его сердце разрывалось от жалости к девушке и от ревности к застрявшему в великолепном Реймсе королю. Он ловил на себе сочувственные взгляды королевы и оттого терзался еще сильнее.

Так прошло несколько дней, тусклых и унылых, вопреки раннему победному приходу весны и буйному солнцу, заливающему Париж, заставляя набухать почки на деревьях, отчего жесткая, четкая графика парижских бульваров вдруг как бы подернулась сиреневатым туманом.

На Лувр опустилось сонное оцепенение — из бесчисленных помещений дворца исчез сонм блестящих кавалеров, одно только присутствие которых вызывало необычное оживление у прекрасной дам.

И тут, совершенно внезапно, как, впрочем, всегда все происходит в жизни, в тусклую жизнь лейтенанта ворвались странные события, подхватили его, повлекли за собой и выбросили на каменистую отмель, словно горный поток.

Все началось с того, что добросердная прокурорша внезапно изменила свои намерения. Портос уже вставал, его несокрушимое здоровье справилось и с ранением, и с переломом. Он почти не хромал и уже пару раз обращался к капитану де Тревилю с просьбой разрешить ему вернуться в строй. Убедившись, что ее возлюбленный выздоровел, Луиза объявила о своем намерении приобрести огромное роскошное имение с настоящим замком, десятком деревень и чудесными охотничьими угодьями. Все предварительные хлопоты и переговоры хитрая вдова прокурора провела тайно и устроила все таким образом, что покупка должна была состояться в ближайшие дни и оформлена на имя дю Валлона, для чего ему следовало ехать в Брасье самому. Такое решение было продиктовано двумя причинами: во-первых, на новом месте, где ее никто не знал, она сразу же могла заявить себя как мадам дю Валлон, а во-вторых, имению отводилась основная роль по отвлечению Портоса от мушкетерской службы.

Интуиция подсказала д'Артаньяну, что он надолго расстается с другом. Они опустошили полдюжины бутылок доброго, выдержанного бордосского, погрустили, что нет с ними ни Арамиса — тот был в роте, застрявшей в Реймсе с королем, — ни Атоса. Портос пил, как встарь, и непрестанно повторял, что он обязательно вернется и вновь обратится к капитану с просьбой разрешить ему надеть мушкетерский плащ, и что они еще совершат немало славных дел.

Но на душе у д'Артаньяна скребли черные кошки.

Следующий удар судьбы настиг лейтенанта через несколько дней.

На утреннем приеме у Анны Австрийской лейтенант увидел двух постнолицых, высокомерных испанских грандов — то, что они гранды самого высокого положения, ему шепнула болтливая де Ту, — вручивших королеве письмо от ее брата, короля Испании Филиппа III. Он не придал этому значения — в конце концов, королевскими письмоносцами могут быть и гранды. Вечером того же дня в кордегардии появился Планше, чтобы сопровождать господина домой, мрачный, как штормовая туча над осенним морем.

— Что с тобой? — спросил его лейтенант

— Долорес уезжает в Испанию.

— Какая Долорес?

— Камеристка герцогини ди Лима.

Д'Артаньян улыбнулся.

— Ну и шельма! Значит, ты проник в угодья Арамиса?

— Вам бы лишь смеяться, ваша милость.

— Это так серьезно, дружище Планше? — влюбленный лейтенант испытывал особую чуткость к невзгодам других влюбленных.

— Увы, ваша милость. Второй такой нет.

— Хочешь, я поговорю с герцогиней, чтобы ее не отправляли домой?

— Так ведь и герцогиня уезжает.

— Как уезжает? — не понял д'Артаньян.

— Вот так, ваша милость. По требованию ихнего короля. Двое каких-то важных вельмож привезли собственноручное письмо Филиппа к королеве Анне Австрийской. Ее величество не осмелилась отказать брату и задерживать герцогиню. Больше Долорес ничего не знает, — и Планше громко шмыгнул носом, что было ну, совершенно невероятно.

— Где герцогиня?

— Уехала домой.

— Седлай! — лейтенант сбросил с себя мушкетерский плащ. — Впрочем, нет, — он торопливо надел плащ и побежал обратно в Лувр, откуда только что вышел.

Старшего камердинера королевы Ла Порта он нашел в бельевой в окружении несколько хорошеньких горничных и кастелянш. Отозвав старого друга, он сдернул с пальца перстень и, протягивая его придворному, прошептал: