Юрий Лиманов - Пять лет спустя или вторая любовь д'Артаньяна

— Они уже готовы были мчаться сюда?

— У короля не было бы более преданных солдат…

И старый и молодой воины от души сочувствовали своим нищим землякам: для них война была единственной возможностью хоть как-то вырваться из тисков нужды, а при удаче и попасть в поле зрение короля, источника всех благ на этом свете.

Поговорив еще немного о земляках, они перешли к последним придворным новостям.

— Мой капитан, — сказал д'Артаньян, — в Гасконь доносились слухи, что король подверг свою мать опале. Признаться, я не очень-то поверил в эту болтовню. Не будете ли вы так любезны просветить меня на этот счет?

— Вы ускакали в Гасконь в начале февраля, если мне память не изменяет.

— Совершенно верно. Благодаря вашему великодушию я немедленно получил отпуск, как только пришло тревожное письмо с родины.

— А все произошло в самом конце февраля. Вас уже не было в Париже. Как вы, конечно, помните, в прошлом году, когда король заболел и лежал при смерти в Лионе, королева-мать и королева Анна Австрийская дневали и ночевали у его ложа.

— Конечно, помню, мой капитан. Ведь именно я дневал и ночевал у двери в королевскую спальню, — с усмешкой сказал лейтенант.

— И, возможно, вы слышали, как они вырвали у короля тайное обещание отправить кардинала Ришелье в отставку?

Лейтенант скромно потупил глаза, давая понять, что его догадка верна.

— А потом король, вместо того, чтобы отдать Богу душу, вдруг выздоровел и вернулся вместе со всем двором в Париж.

Лейтенант кивнул, показывая, что он помнит.

— Время шло. Но его величество не спешил выполнить свое обещание. Вы не представляете себе, как накалилась обстановка в Лувре. Появились тайные партии, все чего-то ждали. Первой не вытерпела королева-мать и решилась на отчаянный шаг — вы знаете, она, как истая Медичи, порой способна на решительные поступки. Она пригласила сына к себе, в Люксембургский дворец, чтобы поговорить с ним наедине самым решительным образом. Не знаю, как пронюхал об этом кардинал Ришелье, но факт остается фактом: он явился в Люксембургский дворец и каким-то образом проник во внутрь. Во всяком случае, я сам, стоя в охране, видел, что вошли туда через главный вход двое, а вышли из дворца трое.

— Очень любопытно…

— Трое-то трое, да только порознь.

— Порознь? Как это? — не понял лейтенант.

— А вот так: Мария Медичи улыбалась, король мрачно молчал, а кардинал напоминал наказанного нерадивого школьника. И все смотрели в разные стороны. Король тут же ускакал, не возвращаясь в Лувр, в Венсен. Кардинал заперся у себя в недостроенном дворце, а королева-мать гордо поехала в Лувр.

— Принимать поздравления?

— Совершенно верно. Уже к вечеру в Лувр съехались все вельможи, находившиеся в Париже. На следующий день королева-мать воистину царила. Словно вернулись времена ее регентства. Весь двор был у ее ног. Поздно вечером из Венсена вернулся король. Он вызвал меня и приказал отправиться к кардиналу, передать ему настоятельное приглашение на утренний прием. Кардинал спросил меня, как я расцениваю это приглашение. Я рискнул предположить, что это добрый знак. И не ошибся. Во время утреннего приема король при всех подошел к кардиналу, обнял его, сказал, что им необходимо обсудить некоторые важные вопросы, и увел в свой кабинет. Через несколько минут бедная королева-мать осталась одна в большом зале приемов, даже королева Анна покинула ее. Этот день парижские остряки назвали "днем обманувшихся". А кардинал теперь мой лучший друг.

— Я поздравляю вас, капитан!

— Благодарю вас, лейтенант! Да, так вот… на следующий день король сказал матери, что, по его мнению, ей будет полезен воздух Компьена.

— Невероятно! Но почему Компьен?

— У меня есть лишь догадки. На юге, в Лангедоке и Тулузе, слишком много сторонников Марии Медичи. На западе слишком близка Лотарингия, где сейчас отсиживается младший брат короля принц Гастон. В компьенском захолустье кардиналу Ришелье легче контролировать все связи старой королевы.

Офицеры посудачили немного о других, менее важных придворных новостях, и затем де Тревиль отпустил лейтенанта.

— Догадываюсь, что вы торопитесь повидаться со своими друзьями, — сказал он с улыбкой всепонимающего отца.

— О да, мой капитан, — ответил д'Артаньян и еще раз подумал — а не рассказать ли де Тревилю о письме и трех встречах с наемными убийцами? Нет, решил он окончательно, он не будет предпринимать ничего до разговора с друзьями. — Надеюсь, моя хозяйка успеет приготовить к их приходу достойный ужин. Бог свидетель, как мне не хватало их все это время!