Джон Келли - Спасая Сталина. Война, сделавшая возможным немыслимый ранее союз

Через несколько минут в трубке послышался хриплый голос.

– Товарищ Сталин, немцы бомбят наши города! – сообщил Жуков. Ответа не было, только тяжелое дыхание. – Вы меня поняли? – спросил Жуков.

– Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву [личному помощнику Сталина], чтобы он вызвал всех членов Политбюро [30] Цит. по: Жуков Г. К. Воспоминания и размышления: в 2 т. Т. 1. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 264. , – прозвучал ответ.

Около 4:30 утра, когда члены Политбюро собрались, Сталин сидел за столом и вертел в руках трубку. Последние несколько часов дела становились все хуже. Многие войсковые группировки, в которых еще вчера было по 10–15 тысяч [31] Очень сомнительные сведения для 4:30 утра. человек, теперь насчитывали лишь несколько сотен бойцов. В городах, подвергшихся сильным бомбардировкам, матери привязывали своим детям на шеи свидетельства о рождении и бумажки с адресами, чтобы их тела могли опознать в случае гибели. Советская пограничная авиация потеряла 1200 самолетов за двенадцать часов [32] Это советские данные о потерях самолётов за 22 июня. По немецким данным СССР потерял за этот день более 1800 самолётов. . Командиры не могли связаться с подчиненными из-за перерезанных проводов. Кое-где в котел попадали целые дивизии и полки. Практически по всему фронту советские войска отступали, а Сталин все еще отказывался верить, что СССР подвергся нападению. У войны есть четкие критерии, сказал он Тимошенко и Жукову во время заседания Политбюро. Ей предшествуют переговоры и встречи министров иностранных дел, и она подразумевает официальное объявление о начале военных действий. Сложившаяся ситуация не отвечала ни одному из этих условий. «Гитлер просто не знает [о нападении]. Это работа немецких генералов», – так считал Сталин.

Граф Шуленбург, который прибыл в кабинет Молотова около шести часов утра 22-го числа, был вынужден открыть Сталину глаза на правду. Есть две версии этой встречи. По одной из них, рассказанной очевидцем, граф разразился «гневными слезами» и осудил Гитлера за вторжение, назвав произошедшее безумием. По второй версии, Молотов вышел из себя и обвинил Германию в «беспрецедентном вероломстве». Однако обе версии в итоге сходятся в одном: Шуленбург предъявил Молотову ноту об объявлении войны. И Сталин, вынужденный наконец признать очевидное, опустился в кресло и погрузился в тяжелые размышления.

Молодой советник Сталина Яков Чадаев [33] Яков Ермолаевич Чадаев (1904 – 1985) – советский государственный деятель, экономист, Управляющий делами Совета народных комиссаров – Совета Министров СССР (1940 – 1949). Во время Великой Отечественной войны активно участвовал в разработке важнейших решений СНК СССР и ЦК ВКП(б), касавшихся перестройки экономики на военный лад, восстановления хозяйства на освобождённых территориях. Ряд правительственных постановлений (в первую очередь о присвоении генеральских и адмиральских званий) публиковались за двумя подписями – И. В. Сталина и Я. Е. Чадаева. был поражен тем, насколько обезображенным в раннем утреннем свете выглядело изможденное лицо вождя.

Затем Сталин внезапно взял себя в руки: «Враг будет разбит по всем фронтам!»

– Нет! – сказал Тимошенко. – Враг будет уничтожен!

Сталин откинулся на спинку кресла. Воодушевление испарилось так же быстро, как и возникло. Сегодня советские люди ничего не услышат от своего вождя [34] Сталин выступил по радио только 3 июля 1941 года. . Несмотря на возражения коллег, Сталин решил, что о начавшейся войне народу объявит Молотов, а не он.

Воскресным утром улицы вокруг Кремля были заполнены людьми. Некоторые уже слышали о боях на границе, но большинство москвичей не знали о немецком вторжении до самого полудня, когда городская система громкоговорителей ожила и ровный бесстрастный голос объявил: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города […] Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством [35] Цит. по: Война. 1941 – 1945. М.: Архив Президента Российской Федерации, 2010. С. 22. ».

Когда Молотов закончил говорить, толпа собралась у громкоговорителей и закричала. Но это были покорные крики, если они вообще могут быть такими: крики людей, состарившихся душой за годы войн и чисток, хладнокровно идущих в битву, чтобы убивать или быть убитыми.