Дмитрий Агалаков - Полет орлицы

– Что случилось? – спросил король.

– Тебе необходимо принять решение государственной важности, милый, – проговорила молодая женщина.

– Сейчас? – нахмурился Буржский король. – Что, англичане высадились в Кале? – Он был совершенно серьезен в своих предположениях. – Что случилось?

– Они обязательно высадятся в Кале, если вы немедленно не примите этого решения, – сказал по другую сторону от его постели знакомый голос. – Немедленно, Карл.

Валуа обернулся – там стояла теща, сцепив руки под грудью.

– Вам опять не спится, матушка? – попытался съязвить он, еще окончательно не протрезвев.

– Не спится, Карл, потому что за вашей спиной совершается предательство.

– Предательство? Но кто предатель?

– Сейчас вы все узнаете, государь. Войдите, господа! – громко сказала Иоланда. – Его величество ждет вас!

– Жду – кого? – хрипло спросонья вопросил король.

Он настороженно уставился в темноту. В его опочивальню, в свет факелов и мерно горевшего камина, входили люди. Король хотел было вознегодовать, даже успел испугаться, но это были его придворные. Лучшие из лучших! Верные из верных. Кто не жалел для него крови и десятки раз ради него рисковал своей жизнью. Рауль де Гокур, маршал де Буссак, друг детства Орлеанский Бастард, Ксентрай и могучий Ла Ир, младшие товарищи – Жан дю Бюэй и Пьер де Брезе.

Мария взяла его за руку.

– Что все это значит? – садясь на постели, спросил король.

– Предатель, о котором вы спрашивали, ваш первый министр – Ла Тремуй, – грозно сказала королева.

– Глупости, – глядя на лица воинов, пробормотал Карл.

– Он сделает все, чтобы вы проиграли в этой войне, – также грозно и неумолимо продолжала королева четырех королевств. – Он делает все для этого, и уже давно.

– Где доказательства?

– Вы помните, Ваше Величество, – выступив вперед, поклонившись, проговорил Рауль де Гокур, – что четыре года назад, тридцатого июня, наша армия подошла к Оксёру, занятому бургундцами? Нашим требованием было – открыть ворота. Но горожане упорствовали. – Он усмехнулся. – Якобы город соблюдал нейтралитет! Чушь! Дама Жанна настаивала на штурме, но первый министр вызвался быть посредником между горожанами Оксёра и своим королем, то есть вами, государь. Тогда вы встали на сторону Ла Тремуя. Мы были так милостивы, что не взяли силой, а купили у враждебного нам города провиант. Ла Тремуя хорошо знали в Оксёре, поблизости у него много своих земель. Первый министр получил за эту сделку от наиболее богатых горожан взятку в размере двух тысяч экю. А ведь мы тогда оставили за спиной крепость с сильным вражеским гарнизоном – бургундским гарнизоном!

– Взятка? – вспыхнул Карл Валуа. – Это ложь…

– Нет, не ложь, – возразил Рауль де Гокур. – У нас есть свидетели из старейшин города. Есть список имен, участвовавших в этой сделке.

– Даже если это так, то ведь и впрямь все обошлось! Ни капли пролитой крови!

– Это под Оксёром – ни капли пролитой крови! – ворвалась в разговор Иоланда Арагонская. – Но было еще поражение под Парижем! Если бы он не убедил вас медлить, вы бы уже в сентябре того года, когда были коронованы, въехали в Париж триумфатором и освободителем Франции!

– Верно, государь, – поклонившись королю, вступил Орлеанский Бастард. – Мы то и дело шагали вперед, а потом отступали. И если бы не Жанна, боровшаяся с Ла Тремуем всеми силами, вечное отступление стало бы нашим призванием.

«Жанна, Жанна, Жанна!» – это имя так и вонзалось в его слух. Карл Валуа опустил глаза.

– Что же вы предлагаете, господа? – Он взглянул на тещу. – Дамы и господа, мои подданные!

– Необходимо немедленно арестовать Ла Тремуя, – ледяным голосом сказала Иоланда Арагонская. – Немедленно!

– Нет! – вырвалось у Карла.

Рыцари переглянулись.

– Это необходимо, – кивнул умудренный опытом Рауль де Гокур. – Он погубит нас. Ваше государство. Продаст его англичанам.

– Он погубит вас, государь! – вырвалось у Орлеанского Бастарда.

Все рыцари неожиданно стали опускаться перед ним на одно колено.

– Мы просим вас, государь, – склонив головы, произнесли они почти что хором.

Точно сговорились! Карл Валуа понимал: если бы не Оксёр, они придумали бы что-нибудь другое.

– Мы просим вас, – кивнула Иоланда, – потому что любим и болеем за вас, государь. – И тоже смиренно опустила голову.

Мария поцеловала его руку, сжала ее. Карл взглянул в лицо жены. Впервые он увидел в ее глазах отблески той воли, которая была у ее матери – Иоланды Арагонской. Он понял, двор уже вынес приговор его фавориту. И тогда же он насторожился – в какой-то мере этот приговор был вынесен и ему. Той его части, что еще боролась за первого министра. Вот когда он почувствовал ненависть ко всем этим людям. Даже к Марии – его прекрасной Марии, цепко державшей сейчас его за руку…