Анатолий Пащенко - Украденная святыня

– Господин профессор, при раскопках могил может выделяться плохая энергия?

– Ха, Антон, – воскликнул Хавицкий. – Ты же будущий историк. Значит, должен быть реалистом до мозга костей и не обращать внимания на бабушкины сказки.

– Погодите, Денис. Не всё так просто, мы же с вами знаем, – вмешался Герман Зингер. – Пусть мальчик поразмышляет, это полезно. Хотите, юноша, услышать историю, которую поведал англичанин Харри Прайс в своей книге?

– Конечно!

– Однажды его пригласили расследовать странные явления в одной из деревень графства Эссекс. Они появились после того, как во время работ был передвинут большой камень, который, как считалось, отмечает место захоронения ведьмы из семнадцатого века. После этого в деревне сами собой стали опрокидываться стога, переносились с одного поля на другое снопы. Звонил сам по себе колокол на церковной колокольне, вещи пропадали со своих мест и обнаруживались в самых неожиданных местах. Животные разбредались из неповрежденных загонов, коровы телились прежде срока, куры переставали нестись. Жители обвиняли передвинутый камень. Тогда Прайс предложил водрузить его на прежнее место. Совету последовали, и неприятности прекратились… Вот вам, Денис, и конкретный пример.

Антон невольно посмотрел на камень в своих руках и осторожно положил назад.

– Надеюсь, здесь нет коров и куриц? – пошутил Хавицкий, мигнув в сторону Марты Баллок, которая вышла из палатки с кипой бумаг. – Прошу прощения за такой юмор… Ваш пример, дорогой профессор, уводит молодого человека в сторону от научных изысканий. Видите, он камень назад положил. Антон, не будь таким простосердечным. Что поделаешь, если большинство изыскательских мест – погребальные. Совершенно ясно, что без их изучения невозможно восстановить историю человечества. Разве историческая наука имеет право отказаться от порой единственного источника информации?

Антон понимал, что историк прав, но что-то скребло в душе, не давало покоя. Он вспомнил слова Фрола, защитника погребений, и подумал о своём дедушке-фронтовике, похороненном несколько лет назад. В день победы бывший разведчик 3-го Белорусского фронта надевал усыпанный наградами парадный костюм и гордо шёл по центральным улицам города. «Что же получается? Придёт время, и в его погребение залезут за орденами? «Шакалы» для наживы, а учёные для изучения эпохи?». Представил себе картину и заволновался.

– Что же тогда получается, Денис Борисович. Значит, через какое-то время будут вскрывать могилы… ну, например, фронтовиков, чтобы по их наградам, по их… костям изучать эпоху?

– Сегодняшнюю эпоху, конечно, будут изучать, – улыбнулся Хавицкий. – Но в отличие от прошлого, Антон, нынешнее время оставляет много других источников информации. И захоронения не будут играть такую роль, как сейчас…

На горизонте посветлело, поднялся прохладный ветерок. Антон плотнее закутался в куртку, скосил глаза на палатку, но вставать не хотелось. «Хавицкий говорит, конечно, логично, – подумал он, – а разве дедушка Фрол не прав? Мы же разрушаем могилы, обираем их, пусть даже в научных целях. Это всё равно, что для изучения краски средних веков соскребать её с картин Рафаэля. Одну-то, пожалуй, испортить можно, а все зачем? Так и здесь. Раскопал один курган, изучил, остальные пусть покоятся с миром. Или там надеются найти то, чего нет в других погребениях? К тому же изыскательский азарт, золото… В общем, копать, наверное, надо, но не всё подряд».

И, найдя, как ему показалось, решение, Антон облегчённо вздохнул и провалился в глубокий сон.

На то ль он жил и меч носил,

Чтоб в час вечерней мглы

Слетались на курган его

Пустынные орлы?

(М. Ю. Лермонтов).

Каждое утро Марта Баллок прогуливалась по сонному урочищу. Мужской коллектив и отсутствие санитарных удобств склоняли к естественному уединению. Но её притягивали и окружающие красоты. Изумрудно-зёленые холмы, необъятные леса, свежий воздух, прозрачная, с заросшими берегами река… Хороши русские просторы! Иногда она восторженно вскидывала руки к небу, вдыхала полной грудью и, улыбаясь, декламировала: «Über allen Gipfeln Ist Ruh, In allen Wipfeln Spürest du Kaum einen Hauch; Die Vögelein schweigen im Walde. Warte nur, balde Ruhest du auch». («Горные вершины Спят во тьме ночной; Тихие долины полны свежей мглой; Не пылит дорога, Не дрожат листы… Подожди немного, Отдохнёшь и ты»).

Рядом с мелководьем располагалась широкая впадина с греющейся на солнце водой, вполне пригодной для мытья. Вечером вода была особенно хороша, да и к утру не очень остывала. Здесь же Марта делала физические упражнения и медитировала с закрытыми глазами.