Анатолий Пащенко - Украденная святыня

– Стой, стой! – поймал охотник девочку, пролетевшую было мимо. – Стой! Да что случилось-то? С бабой Таней что?

– Там, там! – округлив огромные синие глаза, нетерпеливо подскакивала на месте Даша, отталкивая прыгающую же волчицу. – В ущелье лежит. Там. Быстрее…

– Да кто там!?

– Человек. Весь побитый, раненный. Не дышал. Я пошептала, сейчас дышит. Его в дом надо. Скорей! Бежим!

– Стой! Не Олег ли случайно?

Девочка отрицательно мотнула головой, рванулась вперёд и, оглядывась на ходу, скрылась из глаз. Чара метнулась следом, но остановилась, дожидаясь хозяина. Пётр Матвеевич очень любил Дашу. Его поражали необыкновенные способности девочки. Она напоминала свою бабку, Татьяну, в молодости. Тогда они с друзьями-подростками стайкой ходили за хуторской красавицей и украдкой подсматривали за её чудесными приёмами лечения.

Однако то были детские впечатления. Седого же, немало повидавшего охотника удивить было непросто, – девочка изумила. Однажды Пётр Матвеевич шёл мимо Змеиной поляны и услышал громкое шипение. Подкравшись ближе, раздвинул кусты и обомлел. С десяток крупных пятнистых змей кружили вокруг Дашиных хрупких ножек, а она, поводя узкими ладошками в воздухе, шипела вместе с ними, извивалась, и в этом магическом танце трудно было разобрать: где змеи, а где ноги…

Но девочка не росла лесной затворницей. Несколько лет назад охотник отвёз её в райцентр, где она записалась в школу и две зимы прожила у двоюродной сестры бабы Тани. Именно тогда появилась у Петра Матвеевича страсть. Зашли они с Дашей в книжный магазин за учебниками, и увидел он толстую книгу «Пословицы русского народа» В. И. Даля, того самого, написавшего сказку о журавле. Ёкнуло в душе охотника, осторожно перевернул обложку. Так и застыл перед полкой, шевеля губами. Но уж очень дорого стоила книга, и он ещё долго оглядывался на магазин, провожая девочку к дому.

А следующей весной притихшая, необычайно серьёзная Дарья зашла к нему в избу и протянула красочный пакет. «Это тебе, дедушка, от нас с бабой Таней», – будничным голосом произнесла она, но её огромные глаза торжествующе сияли. Когда он дрожащими руками взял в руки желанную книгу, она подскочила к нему, расцеловала в заросшие щеки и умчалась, сопровождаемая радостно прыгающей Чарой.

С тех пор Даша не жила в городе, – не приспособилась, хотя и ездила туда два раза в год сдавать экзамены. В лесу же девочка знала каждую травинку, и каждая былинка знала её. Поэтому Пётр Матвеевич совсем не удивился тому, что «побитый» человек попался именно ей.

Вот и ущелье. Глубокое и каменистое, поросшее по склонам многоцветьем, оно издавна считалось нечистым местом. Солнечные лучи почти не освещали его дна, устланного костями то ли людей, то ли животных. Недолго гостивший у охотника молодой парень Олег однажды прикатил оттуда бронзовый котёл с массивными вертикальными ручками – для банной, мол, воды. Но Пётр Матвеевич убрал посудину вглубь загона, укрыл сенной трухой: из ущелья же, мало ли что… Хранится котёл до сих пор, а Олега уже нет – повадился ходить в глухие чащи и топи, да сгинул. Остались от него лишь книжка и стопка исписанной бумаги…

Охотник осторожно спустился по едва заметной тропинке, вьющейся между сумрачных скал, и перешёл ручей. Девочка была внизу, на крохотной каменной площадке, возле неподвижного человека.

– Дышит? – он приложил пальцы к горлу, стараясь уловить биение. Перед ним лежал совсем ещё молодой парнишка. На перепачканном кровью и грязью лице застыл страдальческий оскал, одежда была разодрана в клочья, голова и тело кровоточили, кулаки сжимали засохшую траву.

Даша протянула тонкие ладошки к его голове:

– Холод от него.

Пётр Матвеевич взглянул вверх. Высоко над ними, вдоль каменной гряды, свисали корневища деревьев, которые уже не умещались на склоне, сползали вниз, загораживая свет. Тянуло промозглой сыростью. Охотник вспомнил о маленьком самолёте, кружившем над тайгой. Обычно он прилетал во время пожаров, но в лесу палёным не пахло. «Может, его искали?». Он оглянулся. Волчица наблюдала за девочкой, которая что-то шептала, легко проводя ладонями по голове незнакомца.

«Да-а-а… Совсем ещё мальчик. Собираемся жить с локоть, а живём с ноготь». Вздохнув, он полез за ножом. Неподалеку росли невысокие берёзки, пора было мастерить волокушу.

– Деда Пётр, – вдруг низким голосом проговорила девочка, – отойди от нас. И Чару уведи.

Охотник пристально взглянул на неё, подозвал волчицу и отошёл к краю площадки. Даша постояла с зажмуренными глазами, сняла с плеч полотняную сумку, достала туесок со снадобьем, маленькие ножницы, иконку с изображением Девы Марии, берестяную фляжку с водой. Извлекла из мешочка золотой обруч с вкраплёнными драгоценными камнями, золотое ожерелье и два сверкающих золотых браслета. Тоненькая гибкая фигурка выпрямилась, и Пётр Матвеевич окаменел. Перед ним стояла прекрасная юная девушка: золотые украшения сияли, жёлтые пушистые волосы разметались по стану, огромные синие глаза засветились такой силой, что, казалось, солнце снизошло в тёмное ущелье, и камни заблистали радужными красками.