Анатолий Пащенко - Украденная святыня

Ветер немного утих, но небо оставалось свинцовым. Антон соорудил из сосновых веток шалаш, перенёс женщину и принялся разбираться в аппаратуре. Приборы не работали. «В любом случае нас должны искать, – с тоской оглянулся он по сторонам. – Надо приготовить костёр». Натаскал сушняка, в отдельную кучу сложил свежую листву для дымовой завесы. В поисках еды обшарил вертолёт, нашёл лишь связку бананов. В дамской же сумочке увидел документы. Женщина и её спутник имели гражданство США, хотя имя у неё было русское. Из кармана кудрявого пилота достал плоскую фляжку с коричневым алкогольным напитком.

– Ирина Фёдоровна, как вы? – протиснулся он в шалаш и протянул очищенный банан. Качнув головой, она закрыла глаза. Её широкоскулое лицо осунулось, тонкие губы побелели, пряди седых коротких волос сосульками прилипли ко лбу.

– Съешьте, – настойчиво проговорил Антон, – вам силы нужны. Ещё спиртное есть, коньяк, кажется. Выпили бы немного.

Она глотнула раз, другой, вяло надкусила банан.

– Нас найдут?

– Конечно, найдут! Наверняка уже ищут. Я и костёр приготовил.

– Бардак, – тоскливо произнесла женщина. – Вечный российский бардак. Там бы давно помощь подоспела.

Антон внимательно взглянул на неё и отвернулся.

– Всю жизнь так… У меня ведь и мама умерла, не дождавшись врачей. – По её щекам поползли слезы. – Совсем молодая была, жить и жить бы ещё. Наша хвалёная медицина… Дерьмо.

– Ну, зачем вы так, – пробормотал он.

– Дерьмо, – повторила она и закрыла глаза.

Антон выполз наружу. Стемнело. В просвете мелькнула звезда и исчезла, поглощённая чёрной тучей. Накрыв погибших людей брезентом, он принялся укрывать хвойными ветками сушняк. Понимал, что костёр должен вспыхнуть сразу, едва покажется в небе вертолёт. Иначе сверху их заметить трудно.

На рассвете его разбудил протяжный стон. Ирина Фёдоровна лежала, запрокинув мокрую голову, глаза лихорадочно блестели. Шуршал дождь, вода просачивалась внутрь. Антон протёр лицо больной, напоил её и, дрожа, выбрался наружу. В лесу стояла плотная, похожая на туман, морось. Воздух набух влагой. Взглянув на затянутое небо, он поправил шалаш и нырнул в убежище.

– Надо идти за помощью, – низким срывающим голосом проговорила Ирина Фёдоровна. – Мы пролетали деревню. Иначе пропадём. Нас не найдут, дождь.

– Деревня в какой стороне?

– Мы пролетали её. Значит, осталась за нами, восточней.

– А как же вы?

– Отнеси к костру, дай зажигалку и какую-нибудь одежду. Я справлюсь.

Антон подобрал куртку.

– Подожди… Ещё хотела сказать. Я вчера наговорила лишнего, не обращай внимания. Просто… Понимаешь, я родилась в этих местах, прожила всю жизнь. Семь лет назад в Москве на симпозиуме встретила Арнольда. Мы поженились, и он увёз меня к себе. Мы были счастливы. Через год я приехала навестить родных. Арнольд отправился со мной. С тех пор мы приезжали сюда каждое лето. А недавно он построил здесь дом и сказал, что остаток жизни проведёт в нём. Ему очень нравились наши места. Тут он оживал, словно ребёнок. Пропадал в лесу, в горах, на озёрах. Приносил каких-то бабочек, жуков, букашек. Он вправду… умер?

Антон сглотнул ком в горле и отвернулся. Тело американца он укрыл рядом с пилотами, а голову не нашёл.

– Умер… – прошептала Ирина Фёдоровна.

… В полдень дождь прекратился, в небе появились голубые просветы, но в тайге по-прежнему было мрачно и сыро. Антон не сливал из кроссовок воду, шёл, хлюпая, напрямик. По его подсчётам, прошагал он километра два-три. Однако не увидел ничего похожего на тропинку, кругом высилась буреломная болотистая тайга.

К вечеру наткнулся на лужайку с огромной лиственницей, вершина которой терялась в облаках. Рядом раскинулся большой, чуть не с его рост, муравейник, присыпанный мелкими веточками. Антон изумлённо обошёл это чудо природы, подобрал хворостину, легонько ковырнул кучу. Однако поверхность оставалась неподвижной. «Спрятались от дождя, – подумал он и ещё раз взглянул на дерево. – Оттуда видны окрестности. Может, залезть?».

Уже через три-четыре метра он пожалел о своём решении. С одной здоровой рукой подниматься было непросто. Боль в раненом плече возобновилась, но он продолжал карабкаться по сучьям. И когда, наконец, попытался взглянуть по сторонам, ничего не увидел, – разлапистые ветви закрывали обзор.

«Не спускаться же назад», – подумал он, выбрал толстый сук и осторожно пополз вдоль него. Сразу и не понял, что произошло. В следующую секунду летел вниз, ломая сучья и разрывая треском таёжную тишину. Нижняя ветвь пружинисто отбросила его в сторону. Ногу пронзила острая боль, в глазах потемнело, и он потерял сознание. Очнулся от укусов. Разгневанные муравьи бегали по его телу, мстя за поруганное жилище.