Керк Монро - На войне с Понтиаком, или Тотем медведя. Повесть о краснокожих и красных мундирах

– Что бы в таком случае сделал? – спросил майор, глядя на Трумэна Флэгга, который одну за другой смазывал многочисленные раны индейца целебной мазью, сделанной из смеси медвежьего жира с ароматной смолой бальзамической ели. – Он выживет, как ты думаешь?

– Благодаря вам, майор, да! Он выживет, и все будет отлично, потому что хотя его раны выглядят плохо, опасности ни одна из них не представляет. Они заживут. Вот от жажды он едва не помер. Сами видите, его чуть ли не весь день пытали, и не давали ни глотка воды с последней его трапезы, а это был кусок соленого мяса накануне вечером. Он быстро будет в порядке. Все что ему сейчас нужно – еда и вода, и хороший сон, и он скоро будет как новенький. Потом он готов будет снова выйти на тропу войны, если так можно сказать. Это самый храбрый инджун из тех, кого я видел, а я уж на них насмотрелся, всяких видел. Если ему нужно, я останусь с ним на ночь, потому что его племя сейчас далеко. Но храбрость есть храбрость, что у белых, что у краснокожих, и мужчина, который считает себя мужчиной, будет это доказывать, кто бы ни стоял на его пути.

– Убеждение, которое я охотно разделяю, – ответил майор. – Храбрый враг всегда лучше трусливого друга. Но враг ли нам это индеец? К какому племени он принадлежит?

– Оттава, – был лаконичный ответ.

– Оттава! – воскликнул майор, совершенно сбитый с толку. – Но ведь оттава – самые верные союзники французов и самые непримиримые враги англичан. Ты уверен, что он – оттава?

– Абсалютна, – ответил охотник, усмехнувшись в ответ на такой испуг говорившего. – И это не все – но он еще и самый храбрый воин и лучший человек среди всех оттава. Они зовут его Сонга, Сильное Сердце, и я уверен в том, что сэр Уильям был бы рад хоть завтра обменять сотню фунтов королевскими монетами на его скальп.

– Так чего же ты отказался их заработать? – спросил его собеседник. – Ведь легче чем так эти сто фунтов получить не выйдет, а это не та сумма, от которой может отказаться даже такой независимый лесной бродяга, как ты.

Вместо ответа тот выпрямился во весь рост и, взяв в руку свечу, несколько секунд рассматривал собеседника.

– Ты так не думаешь, майор Хистер! Хвала Господу, ты ведь так не думаешь! Твое лицо лучше твоих слов говорит, что ты честный человек, – наконец произнес он. – Если б я решил, что ты вправду готов сделать то, о чем сказал, и принадлежишь к тем мерзавцам, которые готовы убивать ради золота, я никогда больше не сел бы за твой стол, ноги моей не было бы в твоем доме, никогда не посмотрел бы тебе в лицо и никогда не думал бы о тебе иначе, чем как о негодяе, от которого ждать можно только гадостей.

– Нет, Трумэн. Я не думал сделать то, о чем сказал, – ответил майор, пожав охотно протянутую ему руку. – Я сказал так просто из любопытства, чтобы услышать твой ответ, хотя и без того знаю, что характер у тебя из лучшей стали. Теперь я должен вернуться к жене, и если ты присоединишься к нам, когда сделаешь все что нужно для этого бедняги, мы вместе обсудим эту ситуацию, потому что мне кажется, что держать Сонгу из племени оттава пленником в чьем-то доме – не самое хорошее дело.

ГЛАВА

III

ИСТОРИЯ ТРУМЭНА ФЛЭГГА

Трумэн Флэгг был сыном одного из суровых семейств Новой Англии, осваивавших дебри на самом краю цивилизованных земель и отбивавших нападения французов и индейцев, то и дело вторгавшихся из Канады, словно стаи злобных северных волков. Во время одного из таких набегов его родители были убиты, а ребенка забрали с собой, чтобы вырастить его среди кохнауагов 4, живших у реки Святого Лаврентия недалеко от Монреаля. С этими индейцами он прожил несколько лет, за это время полностью поняв их образ жизни и изучив язык не только этого племени, но и нескольких других северных племен, а также французский. Помимо этого, он так хорошо изучил лес и так совершенно усвоил индейские манеры и привычки, что, когда он снова был захвачен, на сей раз отрядом грабителей из племени макуа, или могауков, никто не признал в нем белого, пока в поселке ирокезов его не раздели, готовя к пытке. Когда его личность была установлена, последний его пленитель смыл с него раскраску кохнауагов, снова раскрасил и одел так, как это принято было у могауков, и относился к нему со всем уважением, как к сыну племени. Сменив таким образом одну индейскую жизнь на другую, Трумэн Флэгг оставался среди ирокезов достаточно долго для того, чтобы в совершенстве овладеть их языками, и получил имя Хоносагета, что означало человека со многими языками. Наконец он привлек внимание сэра Уильяма Джонсона, став одним из переводчиков генерала и советником по индейским вопросам. Когда же после недолгого знакомства лесного странника с цивилизованной жизнью (таковой в его понятии была жизнь в пограничных поселках, разбросанных вокруг Джонсон Холла в низовьях реки Могаук) ее условности и ограничения стали его тяготить, он с большим удовольствием принял приглашение майора Хистера, который в то время искал опытного проводника и охотника. С тех пор, помимо службы, которая заключалась в передаче посланий между домом Таутри и поселками вдоль реки, он был свободен и мог идти, куда ему вздумается, следя лишь за тем, чтобы его хозяин во всякое время года имел в достатке разнообразную дичь. Это давало ему возможность большую часть времени бродить по лесу, от одного индейского поселка к другому, ведя разговоры на интересующий их темы с членами этого дикарского сообщества, и присматривая своим орлиным глазом за безопасностью обитателей дома Таутри. Человеком он был простодушным, абсолютно честным и добронравным, что давало ему возможность получать все нужные ему сведения, подобно мху, впитывающему всю воду. Хотя сложения он был среднего, мускулы у него были стальные, глаз как у ястреба, а в меткости стрельбы он превосходил всех жителей приграничья, белых или краснокожих. В течение трех лет таких отношений, полезных для обеих, сильная дружба связала сына леса и старого воина, чей военный опыт и отвага на поле битвы были отмечены королем. Теперь же он с нетерпением ждал прихода охотника, чей совет помог бы ему составить план действий в сложившейся ситуации.