Керк Монро: Красный ящер

Великое герцогство Райдор,

лето 1285 года по основанию Аквилонии.

Вы, господа охотники, вне всякого сомнения слышали о старинном дворянском законе: «вассал моего вассала — не мой вассал». А равно и наоборот, сюзерен моего сюзерена — не мой сюзерен. Но сейчас эти благородные месьоры вынуждены обратиться ко мне не как к высшему феодалу герцогства, а как к наместнику его величества короля в нашей провинции. И я обязан принять меры, ибо владею на всех землях Полуночной Бритунии правом высшего и среднего суда, каковое было даровано мне королем, благо государственный девиз Бритунии гласит: «Честь, закон, корона!».

После сией внушительной тирады светлейший герцог Варт Райдорский вздохнул и откинулся на спинку кресла, обозревая своих гостей, собравшихся за обширным круглым столом капитулярной залы. По правую руку от его светлости устроился неизменный «Охранитель короны», иначе говоря начальник тайной службы Райдора месьор Атрог Гайарнский. По левую — известные всем и каждому в столице герцогства бравые Ночные Стражи, представители гильдии Охотников на монстров в составе четырех человек — предводителя отряда, Гвайнарда из Гандерланда, Конана Канах, Асгерд из Ванахейма и Эйнара-броллайхэн. Напротив же восседали аж целых одиннадцать благородных дворян с титулами от барона до эрла включительно. Все по уши в бархате, гербах и неизменной гордости обитателей бритунийского захолустья.

Сия депутация прибыла в замок короны нынешним утром и тотчас запросила аудиенции у Великого герцога «по делу срочнейшей и безотлагательной надобности». Ну а поскольку Райдор есть местечко тихое и во многом скучноватое, светлейший, заинтересовавшийся столь необычным визитом, немедля позволил гостям явиться пред свои ясные очи — прием был устроен, как и полагается, в малом тронном зале. Спустя два квадранса герцог отослал посыльного на Волчью улицу — за Ночной Стражей. Ибо изложенное посланниками дело попахивало дурно. Тут же гости и хозяин замка перешли в куда более скромный, но укрытый от посторонних ушей в взоров зал для собраний капитулов.

Прибыла депутация, разумеется, с жалобой. С жалобой на соседа — маркграфа Карндона Аквилонского.

Действительно, маркграф Ларн Карндон формально не был бритунийским подданным. Надобно заметить, что титул «графа марки» являлся наиболее необычным в государствах Заката.

Маркграфы стояли на высшей (после короля, разумеется) ступеньке феодальной лестницы наравне с великими герцогами, не подчинялись никому кроме Его величества и были подсудны лишь Суду Коронной Скамьи, сиречь — вынести приговор проштрафившемуся маркграфу мог исключительно король. Более того, маркграфства существуют только в Аквилонии (три штуки) и в Зингаре (одно), но если владетель сего лена пожелает приобрести земли в другой стране, то и новые лены будут пользоваться теми же привилегиями, то есть считаться полунезависимыми фьефами, сюзерен каковых является чем-то средним между королем, Митрой и всеми прочими всевластными богами. Так уж было записано в старинных законодательных уложениях и менять их пока никто не собирался.

Достойный лорд Карндон имел честь являться подданным Трона Льва и было совершенно неясно, отчего их светлость вдруг решили обзавестись землями в ужасающей дыре и дремучем захолустье — в Полуночной Бритунии. Так или иначе, лет шесть назад маркграф прознал, что скончался не оставивший прямых наследников бритунийский барон Остин, герб на воротах его замка был перевернут в знак пресечения рода, а лены (невеликие, прямо скажем. В основном — горные луга на склонах Граскааля и одна плодородная долина с полудесятком деревень) отошли во владения короны. Маркграф с изрядной помпой — что твой король! — нанес визит в Пайрогию, к тогдашнему бритунийскому государю Агравену и после недолгих переговоров купил выморочный домен за баснословную сумму, присовокупив к своим многочисленным регалиям еще и баронскую цепь прервавшейся ветви Остинов. Кроме того свою роль сыграло то, что матушка его светлости приходилась старому барону родной сестрой и это давало Карндону дополнительные права на владение леном.

«Зачем?» — этот вопрос долгонько мучил все бритунийское дворянство. Зачем светлейшему маркграфу,