Лея Старцева - Апология

В сенях не оказалось ни грабителя, ни крови. Только лопата одиноко валялась на полу. Замок все так же на месте, а значит, взломать его не пытались. Стараясь не издавать звуков, мальчик прошмыгнул внутрь, все так же глядел по сторонам, в надежде, что нового нападения не планируется. Пусто. Грабитель убежал, да след простыл. Еще раз оглядев небольшое помещение, убедившись в своем одиночестве, поспешно достал ключ из кармана, отварив дверь, а после, прикрыв изнутри, судорожно закрыл на ее все щеколды. Еще несколько секунд мальчик наблюдал за мирно спящей сестрой, в голове крутились воспоминания о мгновенно произошедших событиях, а на душе, казалось, образовался огромный камень, кой так неприятно тянул все в области груди. Тоска и траур заполонили все мысли, отодвинув мечты о предстоящем празднике на самый последний план. Яша знал, что такое смерть, переживал утрату близких на себе, но ничто не заставляло прежде его так горевать, как забитая собака. При его косности мышления принимать подобное казалось невозможным, но мальчик знал – ему нельзя раскисать. С того дня познал не только чувство утери, но и животного страха, с которым все вокруг окрашивается в гораздо более мрачные оттенки. Стараясь не разреветься, побежал к своей кроватке и лег ничком вниз. Все время пытался себя заверить, будто произошедшее – сон, а на утро все будет как обычно, постарался уснуть. Из-за сильного волнения, сделать это труда не составило, но ночь пролетела так, будто ее вовсе не было, закрыл глаза всего на пару минут.

Восходящее солнце нового дня не приносило таких же радостных и сладких эмоций как прежде, внутри мальчика все еще жила надежда, будто кровавой ночи никогда не было. Пробуждение началось не самым приятным образом – с криков Иды, ее зовов собаки и хлопаний по ноге, чтобы Фима, услышав звук, отозвалась. Что-то внутри Яши съежилось, заставляя мгновенно открыть глаза. Привычно нежиться под кроватью не получилось бы, казалось, уже никогда. Он чувствовал, будто виноват в случившемся, совершенно не хотел брать на себя ответственность за чужую потерянную жизнь, но знал, что матушка с сестрой в любом случае зададут соответствующие вопросы. Увиливать от неприятных диалогов Яша умел, но от тех, при которых слезы на глаза наворачиваются – никак нет. Пытаясь вернуться в сон, пока бегающая рядом Ида звала собаку, понимал, что рано или поздно этому придет конец. Нельзя провести в постели всю жизнь. Нервы будили его раз за разом, а слишком возбужденный мозг отказывался лежать. Непроизвольно, ладони сжались в кулаках, ногти впились в тонкую кожу.

– Ша! Довольно! – не отворачиваясь от деревянной стенки, произнес. – Фимы нет дома.

Девочка, вероятно, опешила. Стучание об пол крохотных ножек прекратилось, крики умолкли. Образовалось молчание. Оно накрыло огромным куполом мальчика, на несколько секунд обособив от реального мира. От стыда, взвалив на себя все образовавшиеся проблемы, Яша не мог повернуться, посмотрев в глаза, рассказать о смерти собаки. Его неуверенность, прежде отражавшаяся только на однокашниках, теперь перенялась и на общение с сестрой.

– Ты отпустил ее гулять? Совсем одну? – голос Иды задрожал, больше совсем не походил на привычный ей уверенный тембр, но она еще не понимала всей сути ситуации. – А коли в лес убежит?

– Она сама ушла, – не ожидая от самого себя, соврал. – Еще ночью, а под утро совсем пропала.

– Пойдем звать ее? Поди вернется, не глупая.

По телу мальчика побежали мурашки. В голове начали строиться легенды и множество историй, кои тот мог рассказать, исход которых сделал бы его вышедшим из воды сухим. Людей в то время учили, будто правда и честь – закон честного человека. Этого же мнения придерживался Яша, считая, что любая ложь однажды вскроется. Но тогда эти мысли ушли куда-то вглубь. В этот раз решив поразмышлять о последствии следующих действий, пришел к мысли, мол, если все узнают правду – Мария Федоровна больше никогда не уедет к своему без пяти минут жениху, а значит, детям навек придется остаться в родной, но столь наскучившей избе.

С той минуты он чувствовал, как превращается в самого двоякого, сотканного из противоречий человека. Казалось бы, вопрос простой. Врать или сказать правду? Станет ли это правдой во благо? Он прекрасно понимал, что взвалит на себя ответственность не только за мать, но и за сторожевую собаку, а уж если все-таки в деревне поселился столь жестокий человек – все усилия стоит приложить только на охрану сестры и себя самого. Вера в то, что от жизни в полупустом поселении вскоре не останется следа в ближайшее время, уверил себя в том, что стоит ступить на эту тропинку. Возможно, Мария Федоровна и не поменяла бы своего отношения к частичному одиночеству детей после гибели Фимы, а наоборот, посчитала, будто ее смерть нельзя сравнивать с человеческой, совсем не разделяя душевных терзаний своего сына. Не многие так же серьезно относились к животным, считая Фиму обычной шавкой. Для Яши она была гораздо большим, большим инда чем друг, настоящий член семьи.