Григорий Шепелев - Наездник Ветра

– Вздор всё это, – зевая, произнёс воин, – там море серое, а здесь – синее. Там холодные камни, а здесь песок. Там женщины постоянно ходят в мехах, а здесь – почти голые. Без своих земляков я тоже не очень сильно скучаю, их тут навалом.

– Однако, ты оказался среди них лучшим, – выпустил Калокир первую стрелу.

– Мне попросту повезло. Судьба – проститутка. А проститутки …

– Ласкают тебя задаром! Не правда ли?

– Я другое хотел сказать.

– Но ведь это правда?

– Нет, это ложь. Я предпочитаю за всё платить. Вели принести нам мяса!

Калокир свистнул. Слуги, как оказалось, стояли прямо за дверью.

– Разве вам неизвестно, что я люблю баранину с чесноком? – спросил Иоанн, – надеюсь, что мясо уже снимается с вертела? Кстати, пускай какая-нибудь шустрая девчонка сбегает во дворец и скажет, что мы тут сидим с Рагнаром и ждём, когда кто-нибудь там вспомнит, что я люблю кое-что ещё.

Ярл даже не повёл бровью.

– Рагнар, друг мой! Надеюсь, ты не сочтёшь кощунством остаться здесь, когда моя просьба будет исполнена? – выпустил Калокир вторую стрелу, едва слуги вышли.

– Нет, больше девушек я люблю только смерть, – качнул головой начальник дворцовой стражи.

– Это ещё что значит?

– Давай-ка выпьем, потом я тебе отвечу.

– Давай, – сказал Калокир и осушил чашу. Рагнар наполнил её опять, а затем – свою.

– Мы, викинги, верим в Одина, – сказал он, когда обе чаши опять сделались пустыми, – ты ничего не слышал о нём?

– Слышал. Бог-воитель.

– Да. Воины, павшие на полях сражений, пируют с ним за одним столом в небесном дворце. У бога есть дочери, и их больше, чем звёзд на небе. Это валькирии. Каждый воин берёт одну из них в жёны. Или в любовницы, если его характер или её темперамент требует перемен. Валькирии своенравны, но не обидчивы. И, конечно, любят они только храбрецов. Тем, кто умирает от старости, вообще нет места во дворце бога.

– Стой, погоди! – прервал Иоанн, – это слишком просто! Но я всё равно запутался. Получается, что ты любишь смерть ради женщин, которых любишь чуть меньше? Ты сам мне это сказал! Так как же прикажешь тебя понять? Здесь что-то не сходится.

– Всё здесь сходится, – возразил Рагнар, – я ведь не сказал, что люблю именно свою смерть.

– Ты думаешь, смерть бывает либо своей, либо ещё чьей-то? Ты разделяешь эти две смерти?

Этот вопрос был чересчур сложным для ярла. Поэтому он его не услышал. Он продолжал, взяв ещё редиску и кусок хлеба:

– От смерти не убежишь, она всё равно догонит. Она сияет над всеми, как небеса. Биться с нею так же бессмысленно, как с бушующим океаном. Зачем же тратить на это силы? Разве и небо, и океан не прекрасны? А смерть не только прекрасна, она ещё и умна, и трогательна, и чувственна, и умеет быть благодарной. Смерть надо любить, как женщину. А что главное в отношениях с женщиной? Да конечно же, твёрдость и своевременность. Это осчастливливает обоих. Также важна прелюдия. Почему македонский царь Александр остался непобедимым и до сих пор никто не может сравниться с ним? Потому, что он совсем не боялся смерти и прославлял её, как никто, идя к своему могуществу по дорогам, выложенным телами! За его твёрдость и утончённость в любовных играх смерть отдалась ему своевременно, и от их соития родилась бессмертная слава.

– Ты не сочиняешь стихов? – спросил Иоанн, невольно проникнувшись этой странной лирикой.

– Я был скальдом, – признался молодой викинг, – но к двадцати годам голос мой огрубел, и мне пришлось вместо лютни взять в руки меч, чтоб не умереть с голоду. Я прошёл и проплыл по десяти странам, служа в охране купеческих караванов. Так оказался в Константинополе.

– И давно ты здесь?

– Шестой год.

– Мне трудно поверить в то, что ты смог пять лет оставаться на одном месте, служа одному господину, – выпустил Иоанн новую стрелу и тут же, не удержавшись, пустил ещё одну вслед за нею, – или, быть может, следовало сказать – одной госпоже?

Рагнар улыбнулся.

– Да, у меня были к тому причины, – ответил он, – давай ещё пить.

– Давай.

На этот раз чаши наполнял Иоанн. Пока Рагнар пил, а его любознательный собеседник лишь делал вид, что пьёт, вошли двое слуг и загромоздили стол двумя блюдами. На обоих лежали куски жареной баранины с чесноком. Рагнар, утирая рот рукавом, поглядел на слуг как-то странно.

– Подите вон, – молвил он, тяжело вздохнув, – вон! Не вздумайте ещё раз появиться здесь, не то я срублю вам головы! Впрочем, нет. Несите ещё вина!

– Дружок мой, Рагнар, – начал Калокир, провожая взглядом слишком уж церемонно попятившихся лакеев. Те потрудились исчезнуть за один миг, и он завершил свою мысль, – я вижу, что ты несчастен.