Тигрис Рафаэль - Тигран Великий

В тот же день я поселился в доме Мафусаила. Жена его, некрасивая и хмурая иудейка, не очень обрадовалась моему приходу, но это не повлияло на решение хозяина.

Супруги жили одни, бездетно. Причиной тому был сам Мафусаил, и это доказала сама жизнь. В своё время он, следуя заповеди Моисея «плодиться и размножаться» – неоднократно пробовал себя на одной молодой служанке. Однако и тут его ждало разочарование. Служанка оставалась бесплодной до тех пор, пока не вышла замуж за приказчика из соседней лавки, и только после этого благополучно забеременела.

Мафусаил, поняв, что лишён возможности производить себе подобных, стал присматриваться к пригожим юношам, в поисках помощника для дела и опоры в старости. Однако – то ли из-за излишней мнительности и скрупулёзности, то ли из-за невезения – претворить в жизнь эту затею никак не удавалось – до тех пор, пока не повстречал меня.

Мафусаил, действительно, считался видным лекарем. Его пациентами были богатые горожане Иерусалима, готовые отдать любые деньги ради поправки здоровья. Подагру – этот бич аристократии – мой хозяин успешно лечил грязями со дна Внутреннего моря, которое находилось на расстоянии одного перехода от Иерусалима. Иногда, в очень ясный день с городских стен можно было наблюдать блеск водной глади. Море располагалось намного ниже, и доставлять оттуда тяжёлую грязь было нелёгко, но Мафусаил исправно её привозил, ибо подагриков в городе было достаточно.

Впоследствии мне самому не раз приходилось туда ездить. Я и раньше слышал про это море, куда впадала орошавшая наши поля река Иордан. От чрезмерного избытка соли вода здесь была настолько тяжела, что никакой силы ветер не мог возмутить её поверхность. Морская гладь, на которой не образовывалась не то чтобы волна, а даже мелкая зыбь, издали казалась неестественно свинцовой. Поговаривали даже, что нашлись люди, которые научились ходить по водной поверхности, словно по твёрдой земле.

Другой метод лечения, которым мастерски владел Мафусаил, было кровопускание. Любой визит к тяжелобольному заканчивался тем, что хозяин брался за скальпель и вскрывал вены, не забывая при этом наставлять, что главной заповедью врача является принцип – «не навреди». Пустив добрую порцию крови, он затем старательно перевязывал рану. Если пациенту становилось легче, то он поил его большими порциями воды. Если же после кровопускания состояние ухудшалось, он объявлял больного неизлечимым и удалялся восвояси. Кровопускание и обильное питьё были основными методами лечения знаменитого лекаря, и за то время, которое мне довелось быть его помощником, в мирном Иерусалиме было пролито много крови и выпито огромное количество воды.

К лечению лекарствами мой хозяин прибегал нечасто, так как считал это дело малоэффективным. Изготовлением снадобий мы занимались в дневное время, когда было достаточно солнечного света, дабы не перепутать цвета, которые сильно искажаются при свете огня. Соответственно в зимнее время изготовление лекарств сводилось к минимуму.

Предки моего хозяина пришли в Палестину вместе с Александром Завоевателем. Прадед Мафусаила был сотником у великого полководца. Звали его Диад. Он был участником знаменитой осады Тира, и про него мой хозяин мог рассказывать бесконечно.

Тир считался неприступным городом, ибо был отделён от суши проливом. Александр велел солдатам засыпать эту водную преграду. Он обещал назначить начальником гарнизона того командира, чья сотня первой ворвётся в город, и хотя штурм был очень кровопролитным, а сопротивление защитников отчаянным, первым в город вошли именно солдаты отважного сотника Диада. Часть жителей города была перебита, а прочих взяли в рабство. Диад, уже, будучи начальником гарнизона Тира, следуя указанию Завоевателя брать в жёны жительниц завоёванных стран, женился на иудейке, и его примеру в дальнейшем последовали все мужчины рода, постепенно смешавшись с местным населением. Мой хозяин тоже не преминул так поступить, но, будучи бесплодным, не смог продолжить свой род

В доме Мафусаила я впервые увидел книги – рукописные листки пергамента, аккуратно зашитые в деревянный оклад, хранили людскую мудрость. Написаны они были, в основном, на греческом, а самая толстая являлась трактатом по врачеванию, автором которого был лекарь самого Александра Великого. Текст чередовался с изображениями частей человеческого тела и врачебного инструментария. Отдельная глава была посвящена описанию лекарственных растений. Я часами вглядывался в незнакомые мне буквы, стараясь угадать их магический смысл. Мафусаил, заметив мою тягу к познаниям, принялся обучать меня греческому языку и письму.