Владимир Власов - Дворец Дракона

Юань Мэй был изображён в халате бежевого цвета, в соболиной шапке и в оранжевых тапочках. Он имел холёную внешность, а лицо его было гладким и широким, и весь он казался вполне упитанным добряком, так как глаза его светились доброй насмешкой и умной проницательностью. В левой руке он держал цветок, а правой – проводил по длинной и густой бородке. Всем своим видом он походил на человека, пребывающего в благоденствии и купающегося в роскоши. Сразу же было видно, что он прожил всю свою жизнь счастливо и, живя восемьдесят один год, был доволен собой и всем своим окружением.

На третий парсуне был изображён Цзи Юнь, родившийся на восемь лет позже Юань Мэя, но проживший на один год больше него. Лицо у Цзи Юня было гладкое, но худое, скулы немного выступали над щеками. И в отличие от седовласых Пу Сун-лина и Юань Мэя, его бородка и усы были чёрными. Головного убора на нём не было, но и иметь ему шапочку было незачем, потому что его голова была огромной и круглой, олицетворявшей собой само Небо. Обычно конфуцианцы носили на голове круглый головной убор, олицетворявший Небо. Но вот зато его обувь была чёрная и квадратная и соответствовала Земле. Такую обувь и полагалась носить всем конфуцианцам. На нём был свободный длинный халат серого цвета, из под которого были видны белые штаны. Его левая рука была опущена, а в правой руке он держал свиток. Глаза его были прищурены, как Владимира Ильича Ленина, поэтому возникало впечатление от его образа как о человеке скрытном и загадочном, способным предвидеть будущее и использовать его себе во благо.

Глядя на эти три парсуны, я подумал: «Я были ли они даосами? Ведь Пу Сун-лин был вечным студентом, и даже не доучился до конца, так как с трудом сдал средние экзамены, и поэтому не занимал высоких должностей. Всю жизнь он бедствовал, что давало ему способность мечтать о лучшей жизненной юдоли и писать о студентах, которых посещали по ночам прекрасные феи и дарили им радости и блаженство.

Юань Мэй же был выдающимся учёным и занимал высокие должности. Но он был бабником и любил женское общество, окружая себя всю жизнь красавицами, которых обучал различным искусствам. В возрасте Иисуса Христа он оставил службу и жил в роскошном поместье, радуя себя всеми прелестями жизни.

Цзи Юнь тоже был видным учёным, и до конца своей жизни отдавал всего себя службе. Жил он, также как и Юань Мэй, в роскошном особняке, где собирался весь интеллектуальный и чиновничий свет императорского двора.

Возможно, что Пу Сун-лин и был даосом, так как сама жизнь заставляла его обходиться малым, поэтому его склонностям отвечало учение Дао. К тому же, он жил среди народа, а народ часто отдавал свои предпочтения даосизму, потому что это учение было для него более понятно, чем философия монашеского буддизма и учёный мир конфуцианцев, для которого требовались незаурядные знания для подготовки к экзаменам.

Юань Мэй, наверняка, исповедовал даосизм, наряду с буддизмом и конфуцианством, так как слагал стихи. А стихи требовали особого настроя для возгонки сублимации, которую можно было достичь только через даосскую медитацию.

Цзи Юнь, вероятно, занимался даосизмом потому, что находил в нём отдушину от своих служебных дел, и с помощью даосских практик мог расслабиться и восстанавливать своё здоровье.

Как бы там не было, все эти три талантливейших литератора всю их жизнь писали о том, о чём не писал Конфуций (а Конфуций не писал о духах и необычных происшествиях). Это именно то, что занимало меня всю мою жизнь, и поэтому я выбрал их в сопровождающие для моих небесных странствий, о чём во сне я сказал Золотой Богине Запада Сиван-му».

«Но почему я их выбрал в свои спутники»? Но этот вопрос даже не возникал в моей голове. Я их выбрал, потому что они походили на меня, или точнее сказать, я походил на них. Мы все четверо были единым сообществом, заглянувшим в тонкий мир. Если Конфуций не замечал этого мира, то это – его проблема. Я же не мог игнорировать того, что было очевидно для человека, пытающегося проникнуть в Истину. Я с самого начала моего образования полагал, что существует два мира: мир света и мир темноты. Миром света было наполнено Небо, а мир темноты таился на Земле. Обыденная жизнь человека и есть иньный мир, а его духовная составляющая образуется от янного небесного мира. И путь на Небо пролегает через учение Дао. Это понятно даже ребёнку. Пу Сун-лин, Юань Мэй и Цзи Юнь были для меня даосской Троицей. Ведь для того, чтоб оторваться от убогой земной жизни и погрузить себя в атмосферу счастья, нужно всего лишь прозреть и увидеть чудо. А чудеса в нашей жизни случаются на каждом шагу. Просто мы этого не замечаем. И Пу Сун-лин открыл этот мир чудес, а Мэй Юань и Цзи Мэй его обрисовали, всё уточнили и расставили по своим местам. Даже жизнь учёного они сделали более тонкой, чем он сам, открыв ему Небо, чтобы он восхитился неописуемым очарованием. А небесные знания, полученные им от погружения в тайны этого мира, наполнили его учёность новым содержанием и воскресили самого его к вечной жизни. Он наконец-то понял, что в жизни он сам является подлинным золотом, которое можно извлечь из себя и обогатить им всю свою жизнь. Ведь вся наша жизнь пролетает мгновенно, и человек рано или поздно приближается к смерти, но учение Дао несёт человеку фатальное очарование, когда он подходит к границе своей материальной кончины, и приносит ему исцеление. Он получает пилюлю вечной жизни, и свет озаряет его даже ночью, когда он смотрит на луну и открывает для себя этот тонкий мир, который никогда не исчезает, преобразуясь в звёзды .В тёмной материи Инь он видит надземные сферы, и это приносит ему мир и счастье.