Кассия Сен-Клер - Золотая нить. Как ткань изменила историю [litres]

«Остается только гадать, какова она, эта меховая одежда, какой ее шьют эскимосы, с тайным ощущением, что она может превосходить одежду нашей цивилизации. Для нас это может быть только поводом для рассуждений, поскольку было совершенно невозможно заполучить такие вещи» [374] Chapman, «Who Really Was First to Climb Mount Everest?»; Hoyland, p. 244; Alexander, p. 18; Scott, p. 260. .

«Почему случаются такие дни, – написала Аньес Юмбер (Agnès Humbert), – когда мы просто чувствуем себя счастливыми без особой на то причины? Когда все выглядит замечательным и мы довольны всем миром, включая самих себя?» Для Аньес 15 апреля 1941 г. начиналось как один из таких дней. Но оказалось, что счастье было неуместным: в тот же день ее арестовало гестапо [375] Humbert, p. 45. .

Аньес совершенно не была похожа на партизанку: респектабельная парижанка средних лет, историк искусств с мягким взглядом круглых глаз, крупным красивым носом и волосами с марсельской завивкой. А еще она была умной, решительной и упрямой, с неиссякаемым чувством юмора в самых страшных обстоятельствах. У нее был не тот характер, чтобы долго терпеть несправедливость или тяжелую пяту нацистской оккупации. «Я чувствую, что сойду с ума, буквально, если я чего-нибудь не сделаю», – написала она вскоре после падения Парижа. Вместе с группой коллег из Музея человека – египтологов, археологов и библиотекарей – она создала первую организованную ячейку Сопротивления. Печатая газету, чтобы опровергать вездесущую официальную пропаганду, они стали тайно передавать информацию британцам. То, что начиналось с перешептываний в коридорах музея, быстро превратилось в широкую информационную сеть, но – неосторожно широкую: их вскоре выдал двойной агент.

Офицеры в штатском нашли Аньес у постели больной матери. При обыске в ее квартире обнаружили копию пламенной речи Рузвельта и набросок первой страницы газеты, которую печатала группа. Вверху страницы крупным шрифтом было напечатано название газеты: Résistance [376] Там же, pp. 46–47. – «Сопротивление».

Члены группы предстали перед военным судом и были признаны виновными. Мужчин расстреляли. Женщины стали заключенными и были депортированы в Германию на принудительные работы. Когда Аньес услышала, какую именно работу ей предстоит выполнять, она пришла в восторг: «Мы не будем работать на войну!», так как она твердо решила не помогать нацистам. «Мы будем работать на фабрике, выпускающей rayon [377] Разновидность вискозы. – Прим. ред. , наматывать его на бобины восемь часов в день… чтобы делать белье и чулки». [378] Там же, p. 117.

Сложно услышать голоса тех, кто делает ткани, которые мы носим и которыми пользуемся каждый день. Исторически фабричные рабочие редко писали книги или статьи о своей работе. Их слова доходят до нас обычно в виде скудных высказываний или ответов на вопросы врачей, активистов или журналистов, зачастую только после катастрофы. Именно это делает отчет Аньес таким особенным. Она была жизнерадостной товаркой, заинтересованной, внимательной к деталям ее новой жизни и к жизни других работниц. Она остро переживала несправедливость, бездушие и жестокость, которые приводили ее в ярость. Однажды у девушки, работавшей на фабрике, случился, как решила Аньес, сердечный приступ. Она лежала на полу, когда подошел надзиратель. Он «ткнул грязным пальцем ей в глаз» и, увидев, что она не умерла, но без сознания, «воспользовался случаем, чтобы с вожделением глазеть на ее грудь» [379] Там же, pp. 116, 150. .

Аньес была заключенной на принудительных работах, поэтому у нее был иной взгляд на происходящее, чем у многих миллионов тех, кто добровольно выбрал текстильное производство. О ткани rayon Аньес почти ничего не знала. Едва ли она его носила, хотя об этом она не писала. Ее мать купила когда-то акции компании по производству искусственного шелка, рассчитывая на хороший доход, который они приносили, – к счастью, не той, на которую заставили работать ее дочь. Если не считать этого поверхностного знакомства, то Аньес попала на фабрику как обычный человек, ничего не знающий о производстве ткани, которую он носит ежедневно.