Кассия Сен-Клер - Золотая нить. Как ткань изменила историю [litres]

Такая механизация, сберегающая труд и время, означала, что впервые в истории изготовление ткани забрали из рук и домов и передали станкам и фабрикам [299] Тем не менее важно помнить, что даже на пике промышленной революции британское механизированное производство ткани было каплей в море в мировом масштабе. В 1800-х гг. китайские прядильщики и ткачи производили в 420 раз больше хлопка, чем их британские коллеги. . Для промышленников и торговцев это, разумеется, имело финансовый смысл. Если индийским прядильщикам требовалось 50 000 часов, чтобы вручную превратить 100 фунтов хлопка-сырца в нить, то прядильная машина выполняла эту работу за пятую часть этого времени. Стоимость пряжи и ткани с этого момента пошла вниз, позволяя европейским тканям конкурировать на международном рынке. Британия больше других вкладывалась в новую технологию для производства хлопка. К 1862 г. страна стала домом для двух третей прядильных машин всего мира. Примерно от 1⁄5 до ¼ ее населения были заняты на этом производстве, и почти половину ее экспорта составляли ткани и пряжа. В 1830 г. фунт британской пряжи № 40 (тонкая нить) был в три раза дешевле своего индийского конкурента. В конце концов она стала настолько дешевой, что индийские ткачи покупали и использовать нить, «вернувшуюся» из Англии [300] Beckert, «Empire of Cotton», Beckert, Empire of Cotton pp. 65–67, 80. .

На переработке и торговле хлопком делали состояния. Сэмюэл Тачетт превратился из манчестерского производителя хлопковых тканей в богатого и влиятельного члена парламента и политического деятеля, способного отдать 30 000 фунтов стерлингов на государственный заем в 1757 г. Его богатство и карьера в большой степени основывались на производстве клетчатой «гвинейской ткани» для африканского рынка рабов [301] Годы спустя он неосторожно приложил руку к американскому восстанию – посоветовав Чарльзу Таунсенду, канцлеру казначейства, ввести налоги, которые сильно разозлили американцев. Thomas, pp. 285–286, 249, 282. . Его родной город тоже процветал, пусть даже множившиеся мануфактуры выбрасывали в небо над ним все больше смога. Алексис де Токвиль, французский дипломат и общественный критик, посетил город в 1835 г. и дал ему парадоксальную оценку. «Из этой клоаки, – написал он, – вытекает чистое золото» [302] Tocqueville, p. 306. .

Единственным ограничителем этого прилива богатства были поставки хлопка-сырца. Бо́льшую часть своей истории возделывание хлопка было дополнением к семейному доходу. Фермеры сажали хлопок наряду с другими культурами, как правило продовольственными, что уберегало их от риска: если одна культура пострадает от вредителей или природных катаклизмов, другая уцелеет и обеспечит их. И если урожай хлопка погибнет полностью, они смогут по крайней мере прокормить себя. Этот подход был разумным для индивидуальных фермеров. Но это же означало, что превращение хлопкового линта в материю осуществлялось в малых количествах, без координации усилий и в зависимости от других хозяйственных приоритетов и сезонных работ. Ткачи и прядильщики регулировали время и стоимость своей работы, даже если часть ее уходила на оплату налогов и долгов. Это не соответствовало интересам колониальной политики. Для фабрик, вечно жаждущих хлопка, требовались крупные фермы, на которых выращивался бы только хлопок, подходящий для дальнейшей переработки и превращения в ткани, чтобы обменять его на деньги и рабов. Ткацкие фабрики в Манчестере и в других местах работали эффективно только в том случае, если поставки хлопка были регулярными. До 1780-х гг. достичь этого можно было, только привозя хлопок со всего мира. Ливерпульские доки захлебывались от хлопка из Индии, Леванта, Вест-Индии и Бразилии [303] Beckert, Empire of Cotton , pp. 15, 45. .

4 марта 1858 г. демократ из Южной Каролины Джеймс Генри Хэммонд взял слово в Сенате Соединенных Штатов и произнес речь, которую помнят до сегодняшнего дня. «Стала бы любая нация в здравом уме, – спросил он, – начинать войну с хлопком?.. Англия рухнет и увлечет за собой весь цивилизованный мир, кроме Юга. Нет, вы не посмеете воевать с хлопком. Никакая сила на земле не смеет воевать с хлопком. Хлопок – король» [304] Hammond. .