Кассия Сен-Клер - Золотая нить. Как ткань изменила историю [litres]

Традиционно хлопок собирали и сортировали вручную. Слишком короткие для использования волокна – они называются пух – отбраковывали, тогда как более длинные – линт – очищали от семян, деликатно, не повреждая [294] Ручные валичные волокноотделители использовались в Индии по крайней мере с V в. . Затем удаляли узлы и грязь, потом волокна хлопка отбивали деревянным инструментом, чтобы смягчить их и сделать более податливыми. После – чесали, чтобы отделить волокна и уложить их параллельно, а затем пряли на прялке с использованием веретена. Полученную нить можно было использовать для ткачества. Почти во всех культурах по всему миру именно женщины пряли хлопок. Ткачество уже не имело такой строгой гендерной принадлежности. В Индии и в Юго-Восточной Африке, к примеру, часто ткачами были мужчины [295] Beckert, Empire of Cotton , pp. 15–16. .

Своим рождением великие американские хлопковые плантации были обязаны в числе прочих и Васко да Гаме, открывшему прямой морской путь в Индию в 1497 г. Плавание вокруг мыса Доброй Надежды, трудное и опасное, оказалось прибыльным: оно обеспечило европейским купцам прямой доступ к индийским ткачам и их тканям, вместо того чтобы полагаться на более дорогие и опасные сухопутные маршруты. Изящные узоры и использование характерных для индийского текстиля цветов стало невероятно модным среди европейцев. Даниэль Дефо, который не входил в число поклонников этого стиля, жаловался в 1708 г. в Weekly Review : «Индийские ситцы ползут в наши дома, наши гардеробы и спальни, на занавески, подушки, кресла и, наконец, на сами кровати». К 1766 г. муслин и ситец были в такой моде, что хлопок составлял 75 % экспорта Британской Ост-Индской компании [296] Quoted in Riello and Parthasaranthi, The Spinning World , p. 221. .

Хлопковые ткани использовались торговцами и как побочный продукт другого рынка – торговли рабами. Зарождающиеся крупные американские плантации, чтобы приносить прибыль, отчаянно нуждались в дешевой и многочисленной рабочей силе. Коренное население было выкошено болезнями, а оставшиеся в живых откровенно враждебно относились к будущим фермерам. Поэтому следовало найти других работников.

Рабов, взятых в существующих торговых портах на восточном побережье Африки, сочли идеальным решением проблемы. Между 1500 и 1800 г. более восьми миллионов человек было перевезено из Африки в Америку в рабство испанцами, португальцами, французами, британцами, голландцами и датчанами. Британский торговец Малачи Постлтуэйт едва ли преувеличил, когда написал в 1745 г.: «Неужели всему миру не известно, что бизнес посевов в наших британских колониях , как и во французских , ведется трудами негров , привезенных туда из Африки ? Неужели мы не в долгу перед этими ценными людьми, африканцами , за наш сахар, табак, рис, ром и все остальное, что производится на плантациях ?» [297] Quoted in Bailey, p. 38.

Вопреки предположению, что за рабов рассчитывались оружием или драгоценными металлами, чаще плата осуществлялась хлопковой тканью. Исследование покупки 2218 рабов, проведенное Ричардом Майлзом – британским работорговцем – между 1772 и 1780 г., показало, что текстиль составил больше половины обмененных товаров. Поначалу ткани покупали в Индии. Позднее хлопок-сырец начали импортировать в Европу, где его ткали, выбирая рисунок с расчетом на африканский рынок. Это был крупный бизнес. Между 1739 и 1779 г., к примеру, экспорт Манчестера вырос с ничтожных 14 000 фунтов стерлингов до 300 000 фунтов стерлингов в год. Примерно треть товаров из общего количества отправлялась в Африку для обмена на рабов [298] Beckert, Empire of Cotton , p. 249. .

Сначала европейцам было непросто удовлетворить спрос африканских торговцев. Придирчивые покупатели ценили яркие, полосатые, клетчатые хлопковые материи или ткани с рисунком, традиционно производимые в Индии и сильно отличавшиеся от тех, которые ткали в Европе. Торговля резко пошла вниз. Европейцы старались создать насыщенные яркие цвета и дизайны, которые могли бы выдержать этот экзамен. (Европейские имитации часто изворотливо называли «индийскими ситцами».) Ключом к успеху стал постоянный поток технологических новаций, благодаря которым прядение и ткачество стали быстрее, эффективнее и, что самое важное, дешевле, позволив тканям конкурировать и в конце концов вытеснить товар, произведенный в Индии.

Ранним примером таких новаций является быстрый (летающий) челнок, который изобрел в 1733 г. Джон Кэй. Это был маленький аэродинамический кусок дерева, который быстро пролетал с одной стороны ткацкого станка через нити основы на другую, протягивая за собой нити утка, разворачивался и возвращался обратно. Это увеличило скорость ткачества настолько, что впоследствии требовалось четыре прядильщика, чтобы обеспечить работой одного ткача. Желая исправить дисбаланс, изобретатели сосредоточились на повышении скорости работы прядильщиков. В 1764 г. Джеймс Харгривс создал прядильную машину «Дженни». Спустя пять лет Ричард Аркрайт изобрел прядильную машину Waterframe (ватермашину, или ватерный станок), а десятью годами позже заработала паровая текстильная машина Мьюл-Дженни Сэмюэла Кромптона. Все они существенно повысили количество получаемой пряжи. В 1785 г. механический ткацкий станок Эдмунда Картрайта стал первым паровым ткацким станком.