Иван Азанов - Записки русского солдата

Ближе к утру немцы стали пулемётными очередями трассирующих пуль бить в разных направлениях. Казалось, хотели вызвать ответную стрельбу, чтобы выявить наши силы, их местоположение. Я пошёл в дом, чтобы разбудить народ и доложить обстановку. Сильнейший, порывистый ветер, и снег, то повалит, то оторвётся, то опять повалит так, что взводный реагировал на все мои усилия, не лучше, чем мешок с навозом. Хорошо ещё, солдаты поднялись все, запрягли лошадей, привели в порядок оружие. Уже начало светать, когда, наконец, удалось растормошить начальство. Но пользы от того было мало, они мало что понимали в создавшейся ситуации. Взводный наш так и ходил из стороны в сторону, мешок – мешком. Старший лейтенант, помощник начальника штаба, не помню его фамилии, взял роль взводного на себя.

Построил нас, пересчитал, в строю двадцать человек. Спрашивает, у кого сколько патронов? Сержант Петрин говорит: «У меня два», – но и у остальных, у кого двадцать, у кого тридцать, больше навряд ли у кого было. Теперь он нам ставит задачу: «Занять вот эту высоту, на противоположном склоне лога, близ деревни Черемушная, и любой ценой удержать немцев. Ясно? Направо! Шагом марш!» Только мы шагнули на луг, на чистый, ровный луг, параллельно с нами по шоссе метров сто пятьдесят выше по лугу, вышла из-за садов и домов группа немцев. Увидели они нас, а мы их одновремённо. Они загалдели по своему – ала-ла, ала-ла, и вмиг укрылись за насыпью шоссе, и открыли по нас огонь с автоматов, разрывными пулями. Мы ещё не успели рассредоточиться, залечь, как уже понесли значительные потери. Был убит старший лейтенант, и младший лейтенант ранен.

Мой товарищ ещё по запасному полку, Сашка Жуков, звал меня на помощь, пока я добрался до него ползком, он тоже оказался убит. Я и ещё несколько человек, укрылись от пуль в едва заметной бороздке, промытой по лугу талыми водами, но теперь засыпанной снегом. По бороздке мы отползли метров пятьдесят-семьдесят вниз по лугу, и тоже укрылись за насыпью старой дороги. Вести огонь не было видно укрывшихся за шоссе немцев. Потом вскоре двинулась немецкая колонна из машин, танков и самоходок. Мы стали вести огонь по ней, но скоро патроны стали на исходе. Колонна была построена так: две-три автомашины, крытые, танк. Две-три автомашины, самоходное орудие. Танки и самоходки с ходу ведут огонь. Живая сила размещена на автомашинах по пять-десять человек. От наших огневых средств вскоре мало что осталось. Правда, лучше всех и дольше всех работало ружьё ПТР. Оно повредило около двух десятков автомашин врага. Мы перебазировались в посёлок и укрылись в овощехранилище. Стали решать, что же делать?

Не успели мы ещё посчитать, сколько нас осталось. Входит в овощехранилище майор, наш начальник штаба. Мы все уставились на него, ожидая разумного решения. Он с минуту постоял, потом жестом подзывает меня. Говорит: «Пойдёте со мной». «Есть!» – отвечаю, и следую за ним. Вначале он шёл спокойным шагом, напрямик, без дороги. Я шёл за ним. Потом вышел на дорогу, перешёл на рысь, я за ним. Когда уже порядочно удалились от посёлка, нас обогнал на лошади в кошеве, лейтенант, командир взвода разведки. Майор перешёл на шаг, порядком запыхался. Показал рукой на повозку, сказал: «Вот как», – и покачал головой. Мы следовали дальше, в направлении села, где стоял штаб дивизии. Повозка с лейтенантом по просёлку поднималась вверх по склону, уже около километра от нас. Вдруг, разрыв тяжёлого снаряда, и на том месте, где была повозка – только чёрное пятно! Ни лошади, ни саней, ни людей! Майор, глядя на меня, сказал: «Приехали!» Мне и сказать было нечего.

Мы с ним свернули с дороги, пошли лугом, напрямик. Он скоро выдохся. Сели мы с ним на снежок, закурили. Разговаривать не было охоты. Наши люди, те, остались без командиров, и без пользы для дела. Потом оказалось, что немцы заскочили в овощехранилище и перестреляли наших, семь или восемь человек, в том числе и командира взвода Рогожина. Я уже больше там не был, и всех подробностей не знаю. Только знаю, что по причине той пьянки, мы потеряли двадцать человек! Погиб и Виктор Миронов.

Тут же, на этих днях произошло сокращение штата. Вместо батареи управления оставили взвод управления КАД. Людей осталось совсем мало. Подполковника Заботина от нас взяли и перевели командиром артиллерийской бригады. Командующим артиллерии назначили командира 830-го артиллерийского полка, майора Журавлёва Александра Николаевича (далее – «Батя», прозвище, присвоенное Журавлёву А. Н. солдатами в знак уважения – примечание А. М.).