Эрнест Ролле: Разбойник Кадрус

Другой незнакомец, мрачный и угрюмый, скрывал свое лицо под широкими полями шляпы. Судя по его изящной фигуре, это был молодой человек. Его самоуверенные движения и властный тон свидетельствовали, что он привык приказывать и ожидал от других беспрекословного повиновения. У каждого на боку висел длинный нож в кожаных ножнах. Это оружие составляло обычную деталь охотничьего костюма, однако оно невольно приковывало взгляд мирного путешественника, поскольку рукоятки ножей были украшены непривычными орнаментами и изображениями, которые придавали им что-то зловещее. Нож того, что помоложе, отличался богатой отделкой и какими-то непонятными буквами, возможно масонскими знаками.

С одной стороны рукояти виднелась золотая фигурка с головой, окруженной венцом, опиравшаяся на крест и держащая папскую тиару и корону с лилиями. На другой стороне был изображен старик в восточном наряде, в тюрбане и с полумесяцем в руке. Своего рода пьедесталом этим двум фигурам служили змеи и таинственные буквы.

Полумесяц и крест в одном узоре! Христианство и ислам подавали друг другу руки! Что бы подобная эмблема могла означать?

Хотя рукоятка ножа другого всадника не отличалась столь богатой отделкой, как у первого, но она была не менее странной. Она представляла собой большой кусок слоновой кости, но так искусно украшенный, что тонкая работа лишь прибавляла ей ценности. На ней был изображен сюжет из соколиной охоты, но особого рода — жестокая хищная птица с распростертыми крыльями вырывала глаза у слона. Очевидно, обе эти странно украшенные рукояти имели особый смысл.

Добропорядочный мещанин, словно одолеваемый недобрыми предчувствиями, вызванными этими незнакомцами и их загадочным оружием, проскакал мимо них так быстро, как только могла вынести его лошадь, и вскоре скрылся из виду, направляясь к гостинице, о которой мы говорили.

Подгоняемый безотчетным страхом, путешественник быстро доехал до ворот постоялого двора. Услышав стук копыт на каменистой дороге, из гостиницы вышел человек и помог этому нежданному путнику слезть с лошади. Трактирщик редко видел других посетителей, кроме туристов, которым он подавал молоко, вино и изредка немудреную закуску.

— Как! — воскликнул он. — Это вы, господин Лонге?.. Что привело вас в такое время во Франшар?..

Поскольку ответа он не услышал, — приезжий поспешно вошел в гостиницу, даже не позаботившись о своей лошади, — трактирщик продолжал:

— Что с вами?.. У вас такой странный вид… Разве не надо задать овса вашей лошадке? Вы молчите, быть может, отвести ее в конюшню?..

Видя бесполезность всех своих вопросов, трактирщик настаивал:

— Наверное, вы что-нибудь потеряли, поэтому у вас такое мрачное лицо?

— Нет, — ответил, наконец, путешественник, — но встретить таких странных людей, как довелось мне, — все равно что наткнуться на виселицу.

— Людей с подозрительной внешностью?

— И да и нет…

— Это как?..

— У них на боку висели ножи такой диковинной формы, что я невольно дрожу, когда думаю о них.

— О, как же вы испугались такой ерунды! Разве все эти знатные господа в замке не носят на поясе охотничьи ножи? Ведь император привез нам кучу людей в бесстыдных костюмах, иначе не скажешь.

Путешественник не слушал, он продолжал свою мысль.

— Скажите, дядя Фрион, — спросил он трактирщика, опускаясь на одну из скамеек, стоявших у большого стола, разделявшего кухню на две части, — скажите мне, какая завтра будет погода?

— Какая погода? — повторил трактирщик, удивленный подобным вопросом.

— Ну да, — повторил Лонгэ, — как вы думаете, будет завтра дождь?

— О нет, дождя не будет! Может быть, короткая гроза, а долгого дождя нечего опасаться, тем более что еще не народилась новая луна.

— Однако в ущелье я слышал пронзительный крик дятла, указывающий на дурную погоду.

— Дятел во Франшаре! — воскликнул Фрион с недоверчивым видом. — Этого не может быть!

— Однако я слышал… Но это еще не все: что вы скажете об испуганном дрозде, который вскрикнул так, как будто вылетел из-под ног моей лошади?

— Так поздно? — удивился трактирщик. — Возможно, вас нынче донимает куриная слепота.

— Дядя Фрион, — сказал Лонгэ, словно боясь, как бы его не услышал кто-нибудь другой, — это не птицы пели, а говорят, что в здешних местах появилась шайка Кадруса, тогда вы понимаете…

— Шайка Кадруса! — воскликнул трактирщик. — «Кроты»?