Сергей Нечаев - Маркиз де Сад. Великий распутник, скандальный романист или мечтатель-вольнодумец?

На самом деле все обстояло совершенно иначе. «Олений парк» – это старое название Версальского квартала, построенного во времена Людовика XIV на месте дикого парка времен Людовика XIII.

«Олений парк» включал все пространство между улицами Сатори, Росиньоль и Святого Мартина (то есть между сегодняшними улицами Сатори, авеню де Со, улицей Эдуарда Шартона и маршала Жоффра).

И что же получилось? Многочисленные любовницы короля отбирались теперь в «Оленьем парке» под личным руководством маркизы. Предпочтение отдавалось тем, кто и не пытался вообразить, будто может рассчитывать на нечто большее, чем просто увлекательная интрижка. Маркиза ревностно следила за тем, чтобы женщины, появлявшиеся в жизни короля, исчезали прежде, чем они успеют запустить свои коготки в его сердце. Да и сам Людовик XV был вполне согласен с такой постановкой вопроса: от других женщин ему нужна была только постель, и заблуждаться на этот счет никому не следовало. Что же касается области серьезных чувств, то это была прерогатива его фаворитки, и всем остальным дорога туда была заказана.

Итак, все находилось под полным контролем маркизы де Помпадур, и ни одна из любовниц ничего не требовала и не задерживалась в домике дольше, чем на год.

Некоторые французские биографы Людовика XV делят его любовниц на два ранга – больших и малых. Последние, часто сменяясь, никак не нарушали влияния настоящей фаворитки. Но маркиза де Помпадур пошла дальше: она, приняв на себя заведование увеселениями короля, сама регулировала отбор и поставку своему повелителю молодых, а нередко и просто малолетних, любовниц. Причем подбирала она их по строгим критериям: они должны были быть красивыми, глупенькими и не иметь влиятельных мужей, которые могли бы устроить скандал. Скандалов Людовик XV не любил.

Король появлялся в «Оленьем парке» инкогнито, и девушки принимали его за некоего важного господина, возможно, за родственника королевы из Польши. Впрочем, он не просто спал с этими девушками – он ухаживал за ними, поил лучшими винами, угощал изысканными обедами… А потом неожиданно бросал, стараясь сделать расставание как можно менее болезненным для обеих сторон. После того как мимолетная страсть короля к очередной красотке улетучивалась и оставалась без последствий, девушку, снабдив при этом приданным, выдавали замуж, и ей оставалось лишь хранить воспоминания о бурном, хотя и краткосрочном романе с высокопоставленным вельможей, обратившим на нее внимание. Если же дело кончалось появлением ребенка, то после его рождения младенец вместе с матерью получал весьма значительную ренту.

Понятное дело, от семей, желавших пристроить своих дочерей в столь перспективное «учебное заведение», как «Олений парк», не было отбоя. Король был очень доволен, теперь он мог менять партнерш, когда ему вздумается, и были они на любой вкус: маленькие и высокие, пухленькие и худющие, молчаливые и болтливые, блондинки и брюнет ки… А мудрая учредительница «Оленьего парка» осталась самым влиятельным и добрым его другом. Так маркиза де Помпадур сумела сохранить место официальной фаворитки Его Величества.

Естественно, за всем этим наблюдал весь Париж. Многие считали, что дни маркизы де Помпадур сочтены. Завистники шептались:

– По всей видимости, наша главная султанша скоро потеряет свое привилегированное положение.

Но они ошибались. Людовик XV оставил своей фаворитке все ее привилегии. И так продолжалось до самой ее смерти в апреле 1764 года.

Людовик XV оставался развратником до конца жизни. Можно даже сказать – эталонным развратником. И он занимался этим, не испытывая ни малейших моральных неудобств и угрызений совести.

Так что так называемый «скандал», имевшие место в «маленьком домике» в Аркейе, по сути мало чем отличался от развлечений в «Оленьем парке», творимых практически в то же самое время. Только король, понятное дело, был вне всякой критики, а вот у людей попроще случались «неприятности», становившиеся достоянием гласности, включая обвинения в непристойном поведении. «Но ни одному здравомыслящему человеку, – как утверждает историк Дональд Томас, – не приходило в голову раздуть подобные обвинения до такой степени, чтобы запятнать честь семьи или помешать карьере провинившегося. В таком случае, как правило, для сохранения репутации человека ограничивались тихой – на несколько месяцев – ссылкой в далекое поместье или символическим наказанием и обещанием в другой раз быть более осмотрительным. Этих мер бывало вполне достаточно».