Талбот Мэнди - Орудие богов

Рано на следующее утро тело Гангадхары нашли в той огромной яме, которая образовалась после взрыва на территории Речного дворца, и предположили, что шакал обглодал тело после смерти.

(Из-за этого впоследствии возникла история о том, что сокровищницу нашли англичане и что Гангадхара, в ярости от того, что она от него ускользнула, покончил с собой в той яме, где нашли его труп. Большое фикусовое дерево, единственное уцелевшее из ста, называют виселицей Гангадхары; и многие, в том числе и англичане, поверили, что деньги захватили индийские власти. Но я скажу – нет, потому что Ясмини рассказывала мне иначе. А если бы и вправду деньгами завладели англичане, то что они с ними сделали и почему Сэмсона вскоре переместили на менее выгодную службу? А теперь все видят, насколько процветает Ютирупа, а налоги он ни разу не повысил.)

У Сэмсона появились различные горькие подозрения, одним из которых было то, что этот проклятый американец со своей смазливой женушкой одержали над ним верх в некотором отношении. Но он отправился по своему новому назначению примерно в то же время, когда уехали Блейны, и горечь не так уже грызла душу Сэмсона, потому что он получил ружье Дика, его лошадь и коляску, да еще верхового пони – более чем достаточное возмещение трех тысяч рупий, проигранных на игре в поло… Весьма благородно со стороны Блейна, подумал он. Никаких споров. Никаких сложностей. Только короткая прощальная записка и просьба, чтобы он «нашел для лошадей дом и применение». Неплохо. Не такой уж он дурной, после всего этого.

Лениво покуривая сигарету на крыше дворца Ютирупы, Ясмини дотронулась до руки Тесс:

– Подвинься поближе. Погляди – возьми это. Оно стоит столько же – или даже больше, – сколько серебро, которое твой муж отказался взять.

Она надела на шею Тесс бриллиантовое ожерелье и полюбовалась, как оно блестит и переливается в солнечном свете.

– Разве тебе не нравится? А теперь – вы получили много денег, так что, я думаю, вы оба вернетесь в Америку и проститесь со мной навсегда?

– На долгое время.

– Но почему – на долгое? Ты должна вскоре приехать. Приезжайте на будущий год. Ведь мы с тобой любим друг друга. Ты меня учишь тому, чего я не знаю, и ты никогда меня не раздражаешь. Я люблю тебя. Ты должна вернуться в будущем году!

Тесс покачала головой.

– Но почему?

– Говорят – здешний климат вреден для них, пока они не достигнут восемнадцати лет; некоторые считают, что двадцати.

– О! О, я тебе завидую! Как ты его назовешь? Это будет мальчик – уверена, что мальчик!

– Одно из имен будет Ричард – в честь моего мужа.

– А другое? Ты должна его каким-то образом назвать в мою честь. Ты не можешь дать ему имя Ясмини. А Ютирупа не будет слишком странно для Америки?

– Лучше звучит – Руперт.

– Отлично! Он будет Руперт, и я пошлю ему подарок!

(Этим объясняются инициалы Р. Р. Б. на чемодане одного молодого человека в Йелле и породистая лошадь, на которой он ездит во время каникул, – кстати, уже третья, которую он получает из Индии.)

Вот и вся история, как мне рассказала ее Ясмини в роскошном старом дворце в Бухле, много лет спустя, когда Ютирупа скончался и британские власти на некоторое время заставили ее жить затворницей и искупать ее разнообразные политические грехи, как они считали, – и начинать новые предприятия, как оказалось. Она больше не виделась с Терезой Блейн, как она мне сказала, хотя они всегда переписывались, и она уверяла меня снова и снова, призывая в свидетели раскрашенные изображения старых богов на стенах, что, если бы не дружба и привязанность Терезы Блейн в нужный момент, у нее никогда не хватило бы смелости совершить то, что она совершила, даже при том, что орудия богов помогали ей.