Полетт Джайлс - Новости со всех концов света

Капитан любил реку и город. Очень старый город. Посмотрел сквозь стакан на масляный фонарь за окном и увидел переливы золота и меди. «И я тоже старый, – подумал грустно. – Но пока, слава богу, здоров и в своем уме».

Следующим утром капитан Кидд поехал по дороге на Кастровилл в повозке с привязанным сзади Пашой. Как обычно. Он не знал, что сказать, кроме того, что необходимо объяснить Вильгельму и Анне Леонбергер, каково это для ребенка: попасть в плен к индейцам, провести там несколько лет, привыкнуть к первобытной жизни, а потом вернуться в чужую семью, к незнакомым белым людям да еще стать их приемной дочерью. Да, дочерью – вы, проклятые бесчувственные свиньи. Уж он-то постарается убедить в необходимости удочерения: аргументами, подкупом – как угодно.

А потом отправится обратно на север.

В коммуну Д’Ханис капитан приехал поздно вечером. Свернул на дорогу к ферме Леонбергеров и подумал, что, возможно, к этому времени супруги уже будут рады избавиться от вновь обретенной племянницы. А может быть, и нет: предсказать трудно. Вряд ли им удастся заставить девочку работать; только если жестокими побоями.

Возле фермы капитан остановился под мескитовыми деревьями. В окнах горел свет. Некоторое время он сидел неподвижно, погрузившись в грустные мысли, и вдруг увидел Джоанну. Она в одиночестве брела по лугу с несколькими тяжелыми кожаными недоуздками на плече и с ведром, которое неуклюже держала перед собой двумя руками. Хозяева послали ее за лошадьми – одну, в темноте. Девочка медленно, устало брела по апрельской траве и тихо, тайком звала лошадей на языке кайова. То и дело она спотыкалась на кочках под тяжестью недоуздков и деревянного ведра с очищенной кукурузой, отчего растрепанные золотистые волосы колыхались на ветру. Десятилетнего ребенка отправили во тьму, нагрузив двадцатью фунтами сбруи и зерна в тяжелом ведре. Да еще в незнакомой местности.

Капитан Кидд поднялся и негромко окликнул:

– Джоанна!

Девочка обернулась. Остановилась, внимательно посмотрела на повозку, Пашу и своего Kontah . Высокая трава цеплялась за подол все того же клетчатого платья: бедняжке даже не предложили помыться и сменить одежду.

– Кеп-дан! – тихо воскликнула Джоанна. Еще немного постояла и нетвердой походкой подошла ближе. – О, Паша голодный! Ладно? – Протянула коню пригоршню зерна. – Я ему дам, ладно? – Это была единственная хитрость, которую она смогла придумать, чтобы заставить Kontah задержаться и продлить встречу.

На худеньких руках краснели грубые рубцы от собачьего хлыста. Заметив следы насилия, капитан пришел в ярость и застыл на месте, едва не лишившись дара речи. Но все-таки собрался с духом и спокойно произнес:

– Поедем. Все хорошо. Давай просто уедем. Брось это проклятое ведро.

Он обмотал поводья вокруг стойки и спустился на землю. Джоанна бросила ведро и радостно побежала навстречу. Схватилась за верхнюю перекладину и ловко перепрыгнула через изгородь на дорогу, легко приземлившись на обе ноги. Юбка на миг взлетела и снова опустилась.

– Kontah ! – воскликнула девочка со слезами на глазах. – Дедушка! Я еду с тобой, с тобой!

– Да, – коротко ответил капитан. Обнял ее, снял с плеча недоуздки и отшвырнул как можно дальше, в траву. Поднял девочку, посадил на козлы, сам сел рядом, повернул «Целебные воды» обратно на север и с улыбкой добавил: – А если кто-нибудь станет возражать, пристрелим десятицентовыми монетами.

Вот так и случилось, что капитан Кидд и Джоанна Леонбергер вместе поехали обратно, на север: из Сан-Антонио в Уичито-Фолс и дальше, в Боуи и Форт-Белнап. Иногда для безопасности они присоединялись к конвою грузовых фургонов или отрядам военных. Капитана повсюду знали как человека, читающего газеты, а Джоанну – как маленькую пленницу, которую он спас и которая по-индейски тайно напала на бандита Алмэя, когда тот скрывался в своей норе, и убила мешком, полным двадцатипятицентовых монет. Но только посмотрите на нее сейчас: какая чистенькая, аккуратная девочка! Моется с мылом, носит обувь, хранит деньги капитана. Их часто видели в трактирах, устроившимися за дальним столом: низко склонившись, малышка старательно выводила столярным карандашом буквы на обратной стороне афиш капитана, а тот терпеливо направлял неумелую руку.

– Смотри, дорогая: «А» – это «Ангел», а «Б» – это «Бекон».

Проезжая через Даллас, капитан узнал, что миссис Гэннет сошлась с мужчиной намного моложе его самого. Избраннику было всего шестьдесят два года, он носил очки с толстыми стеклами и обладал животом обхватом не меньше сорока четырех дюймов. Но зато постоянно жил в Далласе и не проявлял склонности к бродяжничеству.